самому высокому положению; в-третьих, то, что старец никогда никому не открыл своего имени и звания, а между тем невольно прорывающимися выражениями выдавал себя за человека, когда-то стоявшего выше всех других людей; и, в-четвертых, то, что он перед смертью уничтожил какие-то бумаги, из которых остался один листок с шифрованными странными знаками и инициалами А. и П.; в-пятых, то, что, несмотря на всю набожность, старец никогда не говел. Когда же посетивший его архиерей уговаривал его исполнить долг христианина, старец сказал: “Если бы я на исповеди не сказал про себя правды, небо удивилось бы; если же бы я сказал, кто я, удивилась бы земля”».

Эти строки принадлежат Льву Толстому, из его вступления к неоконченной повести «Посмертные записки старца, Федора Кузмича, умершего 20-го января 1864 года в Сибири, близ Томска на заимке купца Хромова».

Это произведение, над которым Толстой работал за пять лет до смерти, написано от первого лица: вымышленная исповедь бывшего императора, ставшего отшельником. В этой «исповеди» есть такая фраза: «Людям, не имевшим несчастья родиться в царской семье, я думаю, трудно представить себе всю ту извращенность взгляда на людей и на свои отношения к ним, которую испытывали мы, испытывал я…»

Главным образом на основании этой фразы тогдашний редактор-издатель журнала «Русское богатство» В. Г. Короленко был привлечен к уголовной ответственности за напечатание этой повести Толстого в 1912 году по обвинению в «оказании дерзостного неуважения верховной власти и порицании установленного законами основными образа правления».

Защищавший на суде В. Г. Короленко адвокат О. О. Грузенберг[32] так определял смысл и значение легенды:

«Император Александр I, Александр Благословенный, монарх неограниченный, баловень судьбы, спаситель Европы… и рядом с ним – и он сам в нем – бродяга Федор Кузьмич, наказанный розгами за бродяжничество… Великая, чисто русская легенда – легенда, в которую одинаково любовно поверили и верхи России, и самые глубокие ее низы… ее много десятков лет лелеяли и чтили и солдаты, и мастеровые, и простые, крестьяне… Народ хотел верить и горячо верил, что в едином образе сочетался могущественнейший из царей и бесправнейший из его бесправных подданных. Для интеллигенции, для высших кругов в Федоре Кузьмиче воплотилась идея искупления государем того великого греха, который не должен быть никому прощен, греха убийства или причастности к нему. И эта легенда смирения, искупления так близка, так родственна совестливой русской душе!.. Да, это правда: у Толстого Александр I говорит: “Я – великий преступник”. Но таким он был, таким его признает и русская история».

Суд оправдал В. Г. Короленко и постановил снять арест с номера «Русского богатства», в котором были напечатаны «Записки».

Но смерть Александра I в Таганроге давно порождала различные толки. Общеизвестно, что Александр, уже начиная с юности, говорил о своем намерении стать частным человеком и, более того, затеряться в людской толпе (слова его, сказанные брату Николаю и его жене, которая записала их в своем дневнике: «Как я буду радоваться, когда вы будете проезжать мимо меня, а я из толпы, махая шапкой, буду кричать вам “ура!”». Общеизвестно также, что мысль о своей причастности к убийству отца – императора Павла – постоянно мучила его и что он искал забвения в религии, во всевозможных формах мистицизма…

В документах, касающихся последних дней царствования Александра I и того, что последовало за объявлением о его смерти 19 ноября 1825 года, много противоречий, много загадочного, могущего породить всяческие предположения. Так, генерал-адъютант князь П. М. Волконский, очень близкий к Александру человек, писал 7 декабря 1825 года из Таганрога в Петербург:

«…Мне необходимо знать, совсем ли отпевать тело при отправлении отсюда, или отпевание будет в С.-Петербурге, которое, ежели осмеливаюсь сказать свое мнение, приличнее полагаю сделать бы здесь, ибо хотя тело и бальзамировано, но от здешнего сырого воздуха лицо все почернело и даже черты лица покойного совсем изменились, через несколько же времени и еще потерпят; почему я думаю, что в С.-Петербурге вскрывать гроба не нужно и в таком случае должно будет здесь совсем отпеть».

В 1918 году генерал И. И. Балинский, находясь в Кисловодске, сделал сообщение, которое сводилось к следующему: швейцар больницы, где директором был отец Балинского, перед смертью поведал, что он по завещанию оставил дочери капитал в 10 тысяч рублей и его тяготит мысль, что люди скажут о том, как это простой солдат мог иметь такую сумму, поэтому он и решил сообщить правду. Как-то, в 1860-е годы, все нижние чины, служившие сторожами в Петропавловском соборе (он был в числе их), были собраны начальством, и им объявили, что они в следующую ночь будут присутствовать при некоем «действе», но что они под клятвой должны хранить это в совершенной тайне: каждый из них получит в награду 10 тысяч рублей.

Каково же было это «действо»? Лица, слышавшие рассказ Балинского, передают его в различных вариантах. Согласно одному, в собор был привезен какой-то гроб, была вскрыта гробница Александра I и туда будто бы опустили прах старика (Федора Кузьмича?). Согласно другому, из царской гробницы был извлечен труп (очевидно, не Александра I) и перевезен на кладбище близ Чесменской богадельни. Наконец, согласно третьему, «действо» ограничилось тем, что гроб Александра был вскрыт, причем в нем праха не оказалось (из чего можно было бы заключить, что прах человека, который выдавали за прах Александра I, был извлечен из гробницы «за ненадобностью» после завершения инсценировки смерти и похорон).

Жившая в эмиграции А. И. Шувалова[33], дочь министра дворца графа И. И. Воронцова-Дашкова[34], сообщила о факте, о котором до тех пор хранила молчание.

В конце 1880-х годов ее отец вернулся домой с большим опозданием, чрезвычайно взволнованный. Он сказал жене и дочери, что вместе с царем [Александром III] был в Петропавловском соборе, так как царь решил вскрыть гробницу Александра I (присутствие Воронцова-Дашкова было необходимо, поскольку ключи от царских усыпальниц хранились у него как министра двора). При самом вскрытии после удаления рабочих, кроме Александра III и отца Шуваловой, были лишь четыре солдата, поднявших крышку гроба. Гроб оказался пустым.

В 1921 году в Петрограде упорно распространялись слухи, что царские гробницы в соборе Петропавловской крепости еще в 1918-м были вскрыты по распоряжению советских властей и могила Александра I оказалась пустой[35].

Рассказ Любимова интересен тем, что он, правда, вскользь, проговаривается о том, что могилы в Петропавловке вскрывали еще задолго до рокового 1917-го, еще во времена Александра III, который, видимо, хотел убедиться – кто скрыт за могильной плитой?

Но и для этого императора подобного рода экзерсисы отозвались плачевно: он ушел из жизни, не дотянув и до пятидесяти лет.