и очень знатного рода, Нигель, — наконец проговорила женщина. — У тебя есть способы и… ресурсы, совершенно независимые от имперского аппарата. Я уверена, ты можешь обеспечить меня всем необходимым, причём так, чтобы об этом не узнали чужие уши.

— Вы можете на меня положиться, — поклонился задумчивый Санторион.

— Мне нужен человек, — голос Милены звучал холодно, но неуверенно. — Особый человек. Который умеет убивать.

Ещё одна долгая пауза.

— Любой человек может убить, ваша милость, — проговорил Нигель, словно надеясь, что императрица одумается.

Слова, как частицы яда — всего лишь горсть могла перевернуть мир.

— Мне нужен тот, кто обладает должными умениями, — всё-таки пояснила Мирадель. — Надеюсь, ты понял меня.

— Да-а… — натянуто протянул он. — Я понял.

Санторион смотрел на императрицу с дерзкой откровенностью. Игра тусклого света и тени не льстила ему — длинные морщины на его лице казались особенно глубокими.

— Я попробую найти контакты «забытых», — дополнил мужчина.

— Разве они полностью не исчезли? — Милена даже отвернулась от лекарей, взглянув министру в глаза.

— Ушли на дно, — Нигель пожал плечами. — Однако всегда есть шанс распутать этот клубок, если потянуть за ниточку.

Мирадель кивнула.

— Я… — неизвестно почему министр иностранных дел замялся. — Я восхищаюсь вашим мужеством, но хотел бы предложить… С учётом того, что на континент вторгся Челефи, быть может, не стоит рисковать новыми бунтами черни, которые непременно начнутся после смерти столь… значимой персоны? Силакви наверняка вернётся в Щуво, в центральный храм. Город расположен практически в центре Малой Гаодии, а потому не исключено, что Челефи и высший жрец столкнутся друг с другом. Пусть рыцари веры, святые паладины и воины-жрецы сражаются с мятежниками, сдерживают его натиск, пока мы останемся наблюдать. Кто бы не победил, Империя окажется в выигрыше. А итоговое решение по судьбе Силакви примет император или сам Хорес.

— Нет, Нигель, — сухо возразила Милена. — Этот грех должен возлечь только на меня.

Спустя три дня императрица уже инкогнито бродила по улицам Таскола, всего с одним сопровождающим. И это в момент, когда кашмирские орды изменника Челефи находились в месяце конного пути!

Однако Мирадель упорно желала отомстить. Здоровье Ольтеи оказалось сильно подорвано. Женщина, пусть и не умирала, но была далека от состояния идеал. Все мышцы, кожу, кости, глаза и приличную часть внутренних органов пришлось выращивать заново. Учитывая же, что она являлась высшим сионом, чей организм был весьма сильно изменён, началось отторжение наращенной ткани. Пришлось привлекать алхимиков и специалистов из гильдии целителей — для консультаций. Лишь это позволило начать восстановление правильным способом и Ольтею обещали поставить на ноги «всего за неделю».

«Ложь. Ничтожно малый процент лекарей умеет работать с сионами, потому что просто не успевают наработать опыт — сгорают, как мотыльки-однодневки. Почти каждый сион, получивший травму, оказывается первым на их практике, а значит, вынужден иметь дело с неумехами, которые спешно нарабатывают навыки прямо на ходу, и то лишь благодаря гильдейским специалистам. Сейчас же речь идёт не о переломе или порезе, а о восстановлении практически всего тела. Будет здорово, если целители справятся хотя бы за месяц», — думала императрица.

И всё же, во время движения по улицам, Милена практически не думала о своей любовнице. Когда она вышла замуж за Дэсарандеса, то променяла хождение пешком на изысканные кареты. И теперь, когда правительница снова шла одна, не считая Карсина, сопровождающего её, она чувствовала себя такой же голой, как рабыня, притащенная на аукцион. Вот она, без сомнения, самая могущественная женщина во всей Империи, и она ощущала себя такой же беспомощной и преследуемой, как обыкновенная помощница булочника или торговка рыбой.

Как только Нигель Санторион сообщил Безе время и место, гвардейский капитан начертил их маршрут с тщательностью военного планировщика — и даже отправил солдат, по одному на каждый отрезок пути, чтобы сосчитать шаги. Императрица оделась, как жена мелкого чиновника, в скромный серый плащ с висящей наискось и наполовину скрывающей её вуалью, а затем вместе с Карсином, переодевшимся торговцем средней руки, просто выскользнула из императорских владений во время смены караула.

Она ходила по улицам — своим улицам — так же, как ходили те, кем она владела и управляла. Её шаг был быстрым. Женщина испытывала страх и необъяснимую робость, отводя глаза от каждого прохожего и стискивая руки у груди.

Милена вспомнила прошлое, когда она ещё была обычной девчонкой в полуразорившейся дворянской семье. В последний раз, вот так, она ходила по улицам лишь тогда. Но если в прошлом она проходила сквозь туман угрозы, который окружал каждую молодую и красивую девушку в дурном обществе, то теперь её путь лежал сквозь туман угрозы, который окружал сильных мира сего, когда они оказывались среди бессильных.

«Когда улицы столицы стали столь тревожными и опасными? — удивлялась Мирадель. — Дело в культистах, бунтах и армии Челефи? Или это лишь моё разыгравшееся воображение?»

Карсин нашёл место, которое указал Нигель, весьма паршивым, но министр заверил капитана гвардии, что и человек, которого они ищут, далеко не святой, а самый настоящий убийца. А потому и искать его нужно исключительно в местах, далёких от центральных районов столицы Империи.

— «Забытые»… это люди, не от мира сего, — объяснял Милене Санторион. — Каждый из них фанатик своего дела, который не успокоится, пока оно не будет завершено. Для них смерть — это святость. Поэтому даже само общение перед заказом, это уже часть… — он замялся.

— Убийства, — закончила императрица его фразу.

— Верно, — Нигель ощущал себя не в своей тарелке. Мужчина до сих пор не мог поверить, что он участвует в заговоре против высшего жреца. Он! Один из тех, кто организует смертельный тайный заговор! И против кого — самого избранника Хореса!

Санторион несколько раз молился и просил двуединого бога послать ему знак, однако слышал лишь тишину. «Тоже своего рода знак», — решил министр.

Со своей стороны Милена нисколько не возмущалась перспективе тайком пересечь свой город. Ей казалось, что нужно что-то сделать, дабы её безумный замысел имел хоть малейший шанс на успех. Приложить какое-то усилие, кроме открытия рта и озвучивания своего желания. Да и что значат риск и тяжёлый труд хождения по улицам в сравнении с тем, что она хотела и должна была совершить?

Они шли бок о бок там, где это позволяла ширина улиц, а в остальном Мирадель следовала за Карсином, как