тяжестью усталости, боли и жжения. Может… может и правда бросить их всех? Но зачем я тогда вообще менял сторону и выходил против Империи⁈ Если при первой же опасности готов так легко и просто сдать назад, спасая лишь собственную шкуру⁈

Сжав зубы, пропустил сквозь себя ещё немного энергии из своего канала, едва не заскулив от жара, который прошёл по телу. Но зато под ногами первого ряда «перебежчиков» появилась широкая яма, длиной около десяти метров и шириной в половину одного. Неглубокая, конечно — чисто чтобы враг споткнулся и затоптал самого себя, самую капельку сокращая своё количество.

Помогло ли это?.. Разве что малость.

И вот первый крестьянин вновь оказался достаточно близко. Мой сопровождающий взмахнул мечом и отрубленная голова отлетела прочь. Тело ещё несколько мгновений судорожно дёргалось, затем рухнуло. Конь взбрыкнул задними ногами, позади раздался глухой хруст, затем скакун выровнялся и встал на дыбы (я едва удержался!) — ударил подкованными передними копытами и повалил воющую женщину.

Один из «перебежчиков» прыгнул, попытавшись ухватить жеребца за переднюю ногу. Кавалерист подался вперёд и вогнал клинок в спину врага с такой силой, что перерубил хребет. Конь развернулся, сбрасывая труп, а потом качнул головой вперёд, вонзив зубы в голову крестьянина, вызвав пронзительный визг. Скакун расколол его череп и рванул обратно — у него во рту остались засаленные спутанные волосы и обломки кости.

Чьи-то руки сжали моё левое бедро. Я сразу ответил водяной плетью, ударив наискось. Магия рассекла мышцы и ключицу нежданного противника. Окровавленный кусок плоти полетел прочь.

Конь снова взбрыкнул. Он кусался, лягался, крутился на месте, но руки, тела, тяжеленая масса «перебежчиков» были теперь со всех сторон. Я уже не рисковал проводить потоки магии, огрызаясь одиночными атаками. Меч кавалериста мелькал, рубя вслепую, но каждый раз безошибочно находил цель.

Кто-то попытался забраться на круп жеребца позади меня. Я мгновенно ощетинился частичным водяным барьером, умудрившись создать его на голой интуиции. Почти сразу ощутил, как водяные пики проложили себе путь сквозь кожу и плоть, царапая чужие рёбра, а затем опускаясь до самого живота.

К воде примешалась кровь, делая её розовой, словно разбавленное вино.

Как только я отменил чары, поток желчи и крови окатил мою спину, заставив вполголоса выругаться. Мёртвое тело скользнуло вниз.

Конь пригнул голову, повинуясь команде наездника. Кавалерист, широко размахнувшись, ударил сплеча. На всём своём пути клинок рвал, резал, разрубал. Жеребец повернулся, и я вновь применил хлыст, помогая пробивать путь. Снова поворот, и снова атака. Таким образом наша связка совершила полный круг, оставляя за собой поток мёртвых и умирающих.

Я с трудом мог двигаться сквозь обжигающий жар тела, не справляющегося с потоками магии. В глазах поплыло, я на грани обморока.

— Ская! — крикнул я, осознав, что давно не видел молний и не слышал её голоса. — Ская!

Всё вокруг затопило людское море, сквозь которое я видел лишь разрозненные фрагменты происходящего.

Мои бойцы не поднимутся. Не в этот раз. И она… тоже. Я не видел ни одной знакомой форменной накидки. «Перебежчики» окружили нашу пару со всех сторон, стоя на холмах из тел, высотой в человеческий рост. И где-то под этой колышущейся поверхностью погребены мои солдаты и Ская. Там… далеко… вместе со всеми. Погребены живые, умирающие и мёртвые. Сотни алчных безумных взглядов устремились на всё, что осталось от отряда — меня, незнакомого кавалериста и нашего коня. Подобранные пики передавали вперёд. Ещё немного — и длинные копья начнут колоть со всех сторон. Такого не выдержат доспехи — ни всадника, ни его скакуна. Что говорить о моём камзоле?.. Хорес… кажется, я сейчас окажусь в твоей обители. Снова…

Обратившись в ворона я взлетел вверх, а потом громогласно каркнул и использовал новое тело, в качестве проводника магии, обрушивая шторм кипятка, чья мощь обварила десятки людей вокруг, заставив их расступиться, разойтись в стороны, безумно крича.

Посреди моря рук, ног и голов внезапно образовался остров свободного пространства. А ещё…

— Ская! — сменил я форму на ходу, приземлившись возле маленького барьера, который был чуть ли не погребён под мёртвыми телами. Рядом валялась наполовину разорванная лошадь и её хозяин — изломанная кукла, лишившаяся одной ноги и руки.

— Из… — прошептала она, прежде чем отменить барьер и лишиться сознания.

Подхватив раскалённое тело девушки и стараясь не обращать внимание на своё собственное состояние, я взвалил её себе через плечо, успев развернуться в момент, когда оставшегося без моего прикрытия кавалериста сдёрнули с седла, втоптав в людскую массу. Конь бешено завертелся уничтожая всё пребывающих противников.

Я понял, что это мой единственный шанс, ведь снова обратиться в ворона я не могу — тогда придётся бросить Скаю. Выходит, надо как-то сбежать на своих двоих. Или четырёх…

Завопив, заставил землю исторгнуть из себя поток каменных копий, которые застыли рядами сталагмитов, создавая пространство, сквозь которое «перебежчикам» было не так-то просто пробиться. Возможность!

Вскочив на коня, использовал зачатки друидской магии, которую почти никогда не применял ранее, хотя знал, как это делать в теории. Сейчас я её использовал чисто для того, чтобы живность признала меня хозяином и направилась туда, куда я хотел.

— Прорыв! — заорал я.

Боевой конь ждал этой команды. Животное ринулось вперёд. Копытами, грудью и плечами пробивалось сквозь толпу. Одной рукой я удерживал Скаю, прижимая к своей груди, другой рубил водяным хлыстом направо и налево. Раненые люди падали, исчезали в месиве под копытами. Пики били, скользили по моему лёгкому облачению и броне скакуна. Периодически скользящие удары резали тело, но создать барьер — пусть даже артефактный — значило бросить коня, для которого внутри точно не хватит места.

Кто-то из крестьян завладел ружьём, совершив выстрел — но промахнулся.

В следующий миг что-то воткнулось мне в поясницу, разорвав мокрую от собственной воды и крови ткань, а потом провернулось, взрезав слои одежды, словно тонкую бумагу.

Боль пронзила меня насквозь, заставив чувствовать, как зазубренный наконечник пронзил кожу и царапнул по нижнему ребру рядом с позвоночником. Вскрикнув, я сжал зубы, позволив скакуну нести меня дальше, вперёд, отчего он обломился и кусок остался где-то там, внутри моего тела.

Через миг дико заржал конь, наткнувшись на остриё другого копья, железное навершие которого глубоко вошло в грудь животного, где-то справа. Жеребец, пошатнувшись, наклонился влево, склонил голову и перекусил древко. Никогда бы не подумал, что челюсти лошади способны на такие трюки…

Кто-то прыгнул на меня, пытаясь выхватить Скаю, но тут же получил «каплю» в лицо.