Забор между соседскими дворами был чисто символической преградой: давно обветшал, доски рассохлись, а кое-где сгнили, так что брешей в нем образовалось немало. В одну прекрасную ночь, а точнее под утро, когда начало рассветать, Заноза выбралась из своего загончика в хлеву и проломилась через одну из лазеек в огород Ивана Иванова. Зачем ей понадобилось лезть в чужой огород, когда под носом имелся хозяйский? Э-э-э, нет… Там она однажды побывала, и хозяин на понятном всем живым существам языке прочитал ей поленом лекцию о священном праве частной собственности. Умная Заноза принцип усвоила безо всяких конспектов и прекрасно поняла разницу между хозяйским и чужим, то есть, по сути, ничьим. Пробравшись на ничейную территорию, учинила там то, что обычно творят козы в огородах – полный разгром: что смогла, то съела, остальное погрызла, а что не сумела погрызть, то вытоптала. Причем все это она сотворила безо всякого бесовского наущения, а просто следуя своей природе, за что была наказана самой судьбой. На ютубе такая скорая расплата ошибочно именуется «мгновенной кармой».

Учинив разгром, Заноза усмотрела на рыхлой земле соблазнительную репку величиной чуть поболее шарика для пинг-понга, которую, очевидно, сама же выдернула из почвы. Заноза с жадностью потянулась к этому светившемуся, как золотой шарик, корнеплоду, не жуя глотнула и, как на беду, поперхнулась. Репка застряла поперек горла. Такое случается с козами, правда очень редко. Будь знающий человек рядом, Занозу, вернее всего, спасли бы. Но люди спали в своих домах, не зная, что рядом погибает зловредное, но несчастное животное.

Утром Таисия, жена Ивана Никифорова, проснулась, пошла покормить скотину, обнаружила с досадой, что ворота хлева отворены, ругнула мужа за беспечность и установила: корова на месте, а козы в загончике нет. Куда спряталась чертова тварь? Во дворе затаиться негде. Неужто к соседу пролезла? Подошла к забору, заглянула на ту сторону и ужаснулась: огород разорен, истоптан, а посреди этого кромешного ада прилегла Заноза. Недвижимая. По всему видно – неживая. Обожралась, знать, оттого и подохла.

– Ваня! – возопила Таисия.

Муж замешкался, а на соседском крыльце появился Иван Иванов. Решил, вероятно, что это его позвала соседка. Но та уставилась не на него, а куда-то в сторону, мимо дома, будто узрела там нечто кошмарное. Заинтригованный Иванов, спустился с крыльца, обогнул дом и… Надо ли продолжать?

В это время подоспел Иван Никифоров. Встал рядом с женой, и первое, что бросилось ему в глаза, – умерщвленная Заноза, над трупом которой застыл Иван Иванов, одетый только в пижамные штаны.

– Ваня, – крикнул Иван Никифоров, – на хрена ты мою козочку замочил?

– Следить за своей скотиной надо. Глянь, чего она сотворила!

– Так у нее мозгов нет. Огрел бы по хребту, а ты сразу высшую меру.

Одним словом, разговор начинался мирно.

– Не трогал я ее, вот те крест. Вышел, а она лежит.

– А вот врать, Ваня, не надо, – сказал Иван Никифоров. – Признайся, что не хотел, но со зла долбанул, я пойму. Друзья как-никак.

– Ваня, не тебе меня учить, – сказал Иван Иванов слегка раздраженно, – твоя скотинка мой огород разорила, а ты мне предъявляешь.

– Привел бы ко мне, вместе б разобрались…

– Глухой ты, что ли? – рассердился Иван Иванов. – Говорю же: вышел, а она лежит дохлая.

– Ваня, он… – вмешалась в разговор Таисия, обращаясь к мужу.

– Помолчи, – окоротил жену Иван Никифоров. – Вот чудеса! Козы у него сами собой дохнут, а он не при делах.

В это время из дома вышла Мария, жена Ивана Иванова.

– Ваня, что случилось?

Огорода она еще не видела.

– Помолчи, – бросил Иван Иванов, а затем свирепо обратился к соседу: – Я без овоща остался, сколько труда зря ушло, а ты как дятел твердишь: коза, коза. Натягивал ты ее, что ли, козолюб?

Иван Никифоров аж задохнулся от обиды и злобы.

– На хрена мне коза? Я Машку, твою жену, дрючил.

Иван Иванов бросился к нему, повалил забор, и они сцепились, как бойцы ММА в среднем весе. Дубасят один другого руками, ногами, душат, таскают за волосы. Жены прибежали, стали разнимать. Таисия, жена Ивана Никифорова, догадалась, набрала ведро воды, окатила. Соседи сбежались, кое-как растащили.

Спасибо, в это утро в Березовку вызывали из Дубняков ветеринара Федора Михайловича к заболевшей корове, и он еще не успел уехать. Мария, жена Ивана Иванова, сбегала, привела его на место происшествия. Ветеринар осмотрел козий труп, пощупал горло, открыл ей рот, заглянул туда, затем достал из сумки зонд, потыкал им в горло усопшей и вынес заключение: асфиксия. В трахее застрял какой-то фрукт или овощ. Можно было сказать, что справедливость восторжествовала, Заноза сама себя наказала, Иван Иванов реабилитирован. Но былая соседская дружба раскололась вдребезги.

Назавтра каждый из Иванов смотался на лесопилку, приволок досок, и оба, не сговариваясь, принялись сколачивать забор с разных концов, а когда встретились посередине, Иван Иванов пообещал:

– Я тебе хвост прижму.

Однако пока не прижал. Ждет, пока месть остынет, чтобы подать ее холодной? Может, сболтнул, чтоб попугать.

На этом Вован закончил рассказ. Матвей спросил:

– Ну и при чем здесь мои бесы?

– Ладно, проехали, – сказал Вован. – Я к тебе по делу. Как там наша проблема? Что решили?

– Думают, – соврал Матвей.

– Ништяк, – успокоил его Вован. – Пусть пока кумекают. Заказ от другой стороны поступил. Короче, Прохоров ко мне подвалил. Вы, говорит, с Матвеем Коростылевым приятели, поговори с ним, пусть на Афанасия своих бесов натравит. Убивать не надо, пусть порчу какую-нибудь напустят. Афонька мне дорогу перебежал, задумал, гнида, Станцию на халяву приватизировать. Нам варягов из Района не надо. Я и здесь, у нас, и в управлении кого надо подмазал, так он, сукин кот, перебить хочет. Пусть Коростылев постарается, я в долгу не останусь. И знаешь, говорит, если Афоньку того, то есть с концами, – это даже лучше получится. Скажем, молнией убьет или мост под ним провалится. Природные явления, никого не заподозрят, никто не виноват.

Матвей, желая понаблюдать, как Вован будет выкручиваться, притворно усомнился:

– Ты вроде другому обещал, Афанасию.

– Оба денег дали, – Вован и не думал юлить. – По мне, так все они идут лесом, буржуи гребаные.

– Ладно, придумаю что-нибудь, – пообещал Матвей.

– Так как насчет Нинки?

– Здесь облом, братан. Ты на ней жениться хочешь, а они на это никогда не пойдут. – Матвей даже не заикался Магардону о просьбе Вована, но точно знал, что бес ответил бы. – Вот если б хотел поиграть, а потом бросить, тогда – пожалуйста, помогли бы с удовольствием. Ты уж сам добивайся…

С тем Вован и удалился, опечаленный. «Не так-то ты крут», – решил Матвей.

Оба заказа он передал бесам, давно перестав стесняться просить у них помощи. Магардон инициативу одобрил.

– Растешь на глазах. Одному только не научился: для себя не просишь.

– Зачем? Сам справляюсь, – похвалился Матвей. – Брагу ближнего возжелал и получил. Батрака взял в услужение. Надоели картоха да консерва, пусть он горячий харч варит…

– Эх, люди, – вздохнул Магардон. – Века за веками проходят, а вам все чечевичную похлебку дай, едва жрать захотите. Да ты вокруг оглянись!

Матвей понял совет буквально и обозрел двор. Малоприглядно. Бурьян, хлам повсюду, ворота хлева настежь распахнуты, калитка на одной петле висит.

– Вот именно, – сказал Матвей. – Беспорядок. Батрак приберет.

У Магардона на такую тупость слов не нашлось. Захрюкал, а потом соизволил перевести на русский:

– Пошире, пошире гляди!

– Не получится – улица-то узкая. На хрена зря зенки таращить? Мильон раз видел.

– Окрест посмотри…

Матвей осмотрел окрестности.

– Наша улица, Советская, а там, дальше, – другая улица, потом сельсовет, почта, универсам.

– А ты пошире.

– Не пойму я тебя. Всю Березовку, что ли?

– Именно, – подтвердил Магардон.

– Ну и чего? Открытие сделал. Я без тебя знал, где живу. О чем вообще базар?

Бес оставил укоризненный тон и заговорил торжественно. Чудно было слышать звучный, глубокий голос, прорезавшийся у свиньи:

– Дам тебе власть над всей деревней сей и над славой ее.

Матвей оторопел:

– Власть еще туды-сюды. Слава-то на кой?

– Без нее нельзя. Какая же это власть,