возвращаемся по своим следам по гребню, похожему на бесконечно длинную крышу. Даже странно, что здесь так тепло и совсем безветренно. На конце плоского участка мы еще немного сидим на солнце, наслаждаясь, после уходим в тень – спускаемся по крутому склону, и сразу становится очень холодно.

Остальные тем временем добрались до лагеря XI, сначала появился Альвайн, которому стоило больших трудов откопать площадку для палаток на сильно наклонной поверхности, а потом Пепперль с Кетаром, последнему пришлось померзнуть, потому что два других носильщика, у которых с собой палатка для кули, еще не пришли. Они появляются гораздо позже вместе с Ауфшнайтером, который провел их через сложный участок. Еще под гребнем Ауфшнайтер начал переживать за Бауэра, который шел следом очень медленно и затратил на весь путь целых три часа. Ауфшнайтер долго ждал его, а потом уговорил повернуть назад, потому что в таком темпе Бауэр не дошел бы до лагеря XI до конца дня. Бауэр переживал, но отправился вниз, планируя спуститься в девятый лагерь. Это произошло около часа дня, и по нашим расчетам, ему с лихвой должно было хватить второй половины дня, мы не сомневались, что он будет ждать в теплой пещере в лагере, где проведет ночь в спальном мешке. Мы ничего не знали о его проблемах с сердцем и об ужасной ночи в лагере X. Оно и к лучшему, ведь у нас забот хватало.

Мы сидим все вместе, но в палатке холодно. Альвайн готовит гороховый суп из концентрата, но случайно разливает его, что неудивительно в такой тесноте. Так что каждому достается лишь немножко похлебки. У Ауфшнайтера кашель и болит живот, у Пепперля уже давно пропал голос, он тоже сильно кашляет.

Заглядываю в снежную пещеру к Хартманну, выглядит он вроде гораздо лучше и чувствует себя так же. Решаем, что завтра стоит день отдохнуть, и он добавляет: «А уж послезавтра я точно буду в строю». Готовим на плитке немного еды взамен разлитого супа и забираемся вместе в спальный мешок.

Но в десять часов у Хартманна вдруг начинают страшно болеть ноги. Ощущения примерно те же, что он испытал однажды, будучи с Хаузером в Понтрезине[30], когда пытался отогреть отмороженные пальцы ног. И Хартманн начинает опасаться, что потеряет ноги.

Мы делаем все возможное, чтобы устроить его поудобнее, чтобы боль унялась, но в мешке и вообще в пещере очень тесно, и ничего не получается. Всю ночь Хартманн проводит не сомкнув глаз, мне удается лишь урывками засыпать на несколько минут.

ИЗ ДНЕВНИКА КАРЛА ВИНА, КАНЧЕНДЖАНГА

18 сентября 1931

Утром боль поутихла. В целом с ногами, видимо, все будет в порядке, но край стопы на правой ноге стал черным, похоже, этот участок все-таки омертвел. Альвайн также считает это весьма вероятным и призывает немедленно спускаться. Мы переносим Хартманна в палатку, точнее, он сам заползает внутрь: тут можно удобнее расположить ноги, да и днем в палатке ощутимо теплее.

Остальные сегодня хотят пройти к площадке лагеря XII и начать копать там снежную пещеру. Альвайн собирается добраться до северного гребня и разведать местность, прикинув количество препятствий, поджидающих на склоне над двенадцатым лагерем и на передней части северного гребня до седловины. Альвайн, Ауфшнайтер и Пепперль, спавшие в палатке, также неважно чувствовали себя ночью – было очень холодно. Ауфшнайтер выглядит бледным, кашляет, испытывает боли в животе и постоянно хочет пить, так что ему приходится остаться.

Альвайн и Пепперль, причем первый снова с большой лопатой и рюкзаком, выдвигаются, я покидаю лагерь спустя примерно двадцать минут. Все запасы провизии для верхнего лагеря у нас с собой, так что на следующий день носильщикам надо занести всего две пары спальных мешков и палатку. Сложности при переноске всегда возникают, только когда носильщики берут личные теплые вещи, спальные мешки, покрывала и все прочее, что они насобирали за это время. Тогда вес в мгновение ока увеличивается настолько, что груз становится непосилен.

Следы, проложенные накануне, хорошо сохранились. Это все Пепперль, за прошедшие недели из нас троих он трудился больше всего. На этой высоте дышать ему значительно тяжелее, так что я его вскоре обгоняю. Альвайн уже ушел далеко вперед, двигаясь на порядок быстрее меня. К большому сожалению, сегодня туман. На горизонтальном участке гребня видимость ненадолго улучшается, но к моменту, как я поднимаюсь к Альвайну на вершину бокового гребня, все снова затягивает. Альвайн делится опасениями по поводу состояния снега на склоне над лагерем XII, хотя ему так и не удалось рассмотреть его как следует из-за тумана.

Мы принимаемся за работу и прокладываем путь по острому гребню, но через двадцать метров пути со стороны Зему можно идти, лишь аккуратно балансируя. Альвайн, который добрался до возвышения на гребне, снова смотрит на опасный склон, выплывающий из тумана, и кричит, чтобы я скорее шел к нему, оттуда лучше видно. Подхожу, он сидит на площадке перед местом, где гребень понижается, превращаясь в широкую седловину прямо напротив подозрительного склона, который наконец виден полностью. «Нам придется повернуть назад», – говорит он просто. Седловина – идеальное место для лагеря, сюда легко бы прошли и носильщики. Но от нее дальше, к северному хребту Канченджанги, который виден в профиль, пройти невозможно.

Крутой снежный склон мог бы показаться безобидным не только дилетанту, но и нам, не будь на нем двух огромных снежных полей, покрытых в разных местах подозрительными трещинами. Видны нависающие снежные карнизы, нижний большой, очень выпуклый, чрезвычайно лавиноопасный и потому совершенно неприступный. Подниматься пришлось бы прямо по нему, по самому крутому участку, выше которого разрастается трещина. Верхний карниз меньше по размеру, та его часть, которую мы с Хартманном накануне увидели с вершины бокового гребня, тоже представляет опасность, но по ней можно добраться до участка с фирном, который почти наверняка выведет к северному гребню. Обойти эти препятствия не получится: слева рифленая ледовая стена, которыми славятся Гималаи, с мелкими бесчисленными бороздами, а справа крутая скалистая стена северного гребня, и даже к ней можно подобраться только по лавиноопасному склону. Мы долго сидим вдвоем (Пепперль остался на вершине бокового гребня), глядя на эту грандиозную и страшную картину, которая разбивает вдребезги все наши надежды, вновь и вновь обсуждаем ситуацию, перебирая возможные варианты. Ничего не выходит. Здесь и сейчас приходится решить, что дальнейший подъем невозможен, а значит, с Канченджангой покончено, все наши усилия и жертвы были напрасны, экспедиция провалилась. Альвайн пережил не одно рискованное приключение с лавинами, у него огромный опыт в этой сфере, он видит опасность лучше всех. Нам придется вернуться.

Начинает идти снег. Мы отправляемся назад, забираем Пепперля и