Шрифт:
Закладка:
Мальборо ответил, что вычет в размере двух с половиной процентов по обычаю полагается полководцу для финансирования без огласки секретной службы и шпионажа, которые он вел с пользой для дела; он предъявил подписанный королевой ордер, разрешающий ему сделать этот вычет; все иностранные союзники подтвердили, что они тоже разрешили вычет; а курфюрст Ганноверский добавил, что деньги были применены с умом и «способствовали выигрышу стольких сражений». 57 В отношении субсидии на Медину защита Мальборо была не столь убедительной. Палата осудила его 276 голосами против 175, а королева отстранила его от всех должностей (31 декабря 1711 года). Он отправился в добровольное изгнание, и до конца царствования оставался в Голландии или Германии. Министры назначили Джеймса Батлера, второго герцога Ормонда, командующим британскими армиями и разрешили ему делать такие же вычеты из хлебных контрактов и иностранных платежей, как и те, за которые осудили Мальборо. 58 Однако падение Мальборо было воспринято британским народом как шаг к миру.
Тори и виги нашли новый источник раздора в проблеме престолонаследия. В 1701 году, когда умер последний выживший ребенок Анны, парламент, чтобы предотвратить очередную реставрацию Стюартов, принял Акт об урегулировании, согласно которому в случае отсутствия потомства Вильгельма III и принцессы Анны корона Англии переходила к «принцессе Софии или наследникам ее тела, являющимся протестантами». София, жена курфюрста Ганноверского, была надежной протестанткой и частично принадлежала к королевской британской крови, будучи внучкой Якова I. Анна приняла это соглашение как гарантию протестантской Англии; но теперь, когда ее жизнь близилась к концу, ее симпатии к отрекшемуся брату стали еще теплее, и она не оставляла сомнений, что если Яков III согласится отказаться от католицизма, она поддержит его претензии на трон. Уиги полностью поддерживали ганноверское престолонаследие, тори склонялись к мнению королевы. Болингброк вел переговоры с Джеймсом; принц отказался отказаться от своей католической веры, но Болингброк, для которого религии были лишь различными одеждами, украшающими смерть, приложил все усилия, чтобы добиться отмены Акта о мировом соглашении и передать Джеймсу престол. Он поссорился с Харли за медлительность в этом вопросе; по его предложению Анна неохотно уволила Харли, и в течение двух дней Болингброк казался верховным правителем.
Но 29 июля королева, взволнованная и подавленная ссорами своих министров, тяжело заболела. Протестанты Англии вооружились, чтобы противостоять любой попытке реставрации Стюартов. Тайный совет отверг политику Болингброка и убедил колеблющуюся королеву назначить герцога Шрусбери лордом-казначеем и главой своего правительства. 1 августа 1714 года Анна умерла. София умерла за два месяца до этого, но Акт об урегулировании все еще оставался в силе. Совет отправил сыну Софии, курфюрсту Ганноверскому, извещение о том, что теперь он Георг I, король Англии.
Правление Вильгельма, Марии и Анны (1689–1714) стало важнейшим периодом в истории Англии. Несмотря на моральную распущенность, политическую коррупцию и внутренние распри, они совершили династическую революцию, объявили Англию окончательно протестантской и окончательно передали государственное верховенство от короны к парламенту. Они стали свидетелями появления влиятельных министров, которые еще больше уменьшили роль монарха, а в 1707 году они стали свидетелями последнего королевского вето на парламентское законодательство. Они установили более широкую степень религиозной веротерпимости и свободу прессы. Они мирно объединили Англию и Шотландию в более сильную Великобританию. Они пресекли попытку самого могущественного из современных королей сделать Францию диктатором Европы; вместо этого они сделали Англию владычицей морей. Они расширили, до исторических масштабов, владения Англии в Америке. Они стали свидетелями побед английской науки и философии в «Principia» Ньютона и «Очерке о человеческом понимании» Локка. А за короткие двенадцать лет правления нежной Анны произошел такой всплеск литературы — Дефо, Аддисон, Стил, Свифт и первый период Александра Поупа, — какого не было в ту эпоху нигде в мире.
ГЛАВА XI. От Драйдена до Свифта 1660–1714
I. СВОБОДНАЯ ПРЕССА
ЧТО могло побудить француза написать, что «в 1712 году Англия превзошла Францию по количеству и качеству литературной продукции», что «центр интеллектуальной жизни… неуклонно перемещался на север», пока около 1700 года англичане «не заняли высшую творческую позицию»? 1 Англичанин, воспитанный на французской грации, мог бы ответить комплиментом на комплимент: часть стимула исходила от французских манер, завезенных Карлом II и возвращавшимися эмигрантами; часть — от Декарта и Паскаля, Корнеля и Расина, Мольера и Буало, мадемуазель де Скюдери и мадам де Ла Файет, а также от французов, живших в Англии, таких как Сент-Эвремон и Грамон. Мы видим французское влияние в эротических комедиях и героических трагедиях театра Реставрации, а также в переходе от пышности елизаветинской прозы и запутанности мильтоновских периодов к изысканной и аргументированной прозе Драйдена, писавшего предисловия, и Поупа, писавшего стихи. В течение целого столетия (1670–1770) английская литература будет прозой, даже если она будет сканвордной и рифмованной; но это будет величественная, ясная и классическая проза.
Французское влияние, однако, было лишь толчком; корень дела лежал в самой Англии, в ее радостной и освободительной Реставрации, колониальной экспансии, торговом обогащении идеями, морских победах над голландцами, триумфе (1713) над Францией, победившей Испанию. Таким образом, империя продвигалась на север. И как Людовик XIV давал пенсии писателям, как дучерам за покорность, так и английское правительство подобным образом вознаграждало патриотических (или партизанских) поэтов или прозаиков — Драйдена, Конгрива, Гея, Приора, Аддисона, Свифта — пенсиями, обедами с аристократией, знакомствами с королевскими особами, синекурами в администрации; один из них стал государственным секретарем; Вольтер с завистью отмечал эти политические сливы. 2 Карл II предпочитал науку и красоту, а не литературу и искусство; Вильгельм III и Анна были равнодушны к литературе; но их министры, находя авторов полезными в эпоху газет, памфлетов, кофеен и пропаганды, субсидировали перья, которые могли служить короне, партии или шпаге. Писатели становились мелкими политиками; некоторые, как Приор, становились дипломатами; некоторые,