арест военных преступников, расформирование и разоружение остатков германских воинских подразделений или уничтожение нацистских военных материалов, проходили без особых трудностей. В первые дни сохранялось достаточное единство целей, чтобы обеспечить письменное согласие по первым важным шагам, направленным на обеспечение независимости Австрии, которую обязались обеспечить все четыре державы, но в отношении которой со временем выявились фундаментальные различия во взглядах между Востоком и Западом. Австрийской прессе, профсоюзам и политическим партиям была предоставлена свобода; были разрешены свободные выборы и на их основе – формирование австрийского правительства, а с подписанием в июне 1946 года нового Контрольного соглашения Союзный совет предоставил этому правительству значительную степень свободы.

Более того, именно благодаря Соглашению в Союзном совете было обеспечено поддержание запасов продовольствия на уровне, достаточном для предотвращения голода в стране – сначала за счет поставок продовольствия из собственных военных запасов союзников, а затем за счет разрешения на операции ЮНРРА в Австрии. Правда, по многим вопросам приходилось договариваться на фоне усиливающегося противодействия со стороны Советского элемента, и основы экономического восстановления были заложены не столько Соглашением в Союзном совете, сколько усилиями трех западных элементов в сочетании с инициативой самих австрийцев. Перспективы на будущее, несмотря на первые приготовления для обсуждения австрийского договора, отнюдь не были определенными. Но само наличие австрийского правительства, получившего свой мандат в результате свободных выборов, признанного всеми четырьмя державами и признаваемого все большим числом других государств, свободно осуществляющего власть во всех ключевых областях и на большей части территории страны, означало, что проделана фундаментальная работа и что, если не будет войны, запоздалые возражения Советского элемента не смогут привести к его разрушению.

Но, помимо этого позитивного достижения, Союзная комиссия проявила себя и в других отношениях. После того, как Австрия в течение многих лет была отрезана от всех культурных контактов, кроме тех, которые были одобрены нацистской Германией, теперь она оказалась под натиском культурной пропаганды всех четырех оккупационных держав, и через них косвенно вновь вступала в контакт с мировым общественным мнением. Как уже говорилось, каждая держава издавала собственную газету, в которой с разной степенью сдержанности рассказывала о преимуществах своего образа жизни. Каждая из держав также содержала информационные агентства и читальные залы с фотографиями и литературой из страны происхождения. Кроме того, у англичан было три радиостанции – в Граце, Грац-Ст. Петере и Клагенфурте, у Соединенных Штатов – радиостанция в Линце, у французов – две станции в Инсбруке и Дорнбирне, а русские, хотя официально вообще не контролировали ни одной радиостанции, на деле смогли добиться того же, посадив цензора на австрийском радио в советском секторе Вены. Но из всех четырех держав наиболее искусной в культурной пропаганде показала себя Франция. Культура, как заявил корреспонденту «Фигаро» генерал Бетуар, является «наиболее значимой для французской стороны в отношении австрийцев».

Параллельно с информационными службами, поддерживаемыми в рамках каждого из элементов, через инструменты национальной культурной дипломатии проводились различные культурные мероприятия: Британским Советом – через управление в Вене, а позднее через другие управления в Граце, Клагенфурте и Инсбруке; отделом культуры МИД Франции – через венскую штаб-квартиру во дворце Лобковиц и Французский институт в Инсбруке; русскими – через местное Общество по развитию культурно-экономических отношений между Австрией и Советским Союзом; и Соединенными Штатами, – хотя вначале почти полностью через информационную службу США, – через представителей Отдела по делам культуры Государственного департамента. Эти организации соперничали друг с другом, представляя в Вене лучшее из своей культуры, устраивая там выставки книг и картин, привозя различные актерские труппы, а также танцоров, певцов и музыкантов. В то же время Отдел образования посвятил много времени и усилий оказанию помощи австрийским органам образования в подготовке новых учебников для школ, а также предоставил возможности для переподготовки преподавательского состава путем организации ряда летних школ и программ студенческого обмена.

Было интересно время от времени посещать читальные залы союзных элементов в Вене и по посещаемости пытаться определить, какая из держав добилась наибольшего успеха в этом культурном натиске. Но, независимо от изобретательности устроителей и привлекательности самих экспозиций, возможно, немаловажно и то, что летом посещаемость была низкой, а зимой – самой высокой в тех помещениях, где было теплее всего. Но на самом деле жителей Вены нельзя было так просто склонить на свою сторону. По крайней мере, это была одна из тех сфер, в которой их уж точно нельзя было считать бедными родственниками. Они сами были наследниками богатейших культурных традиций и с первых дней оккупации демонстрировали решимость сохранить в неприкосновенности это наследие. Временное правительство Австрии в своей решимости восстанавливать разрушенное с самого низкого уровня (т. е. начиная с канализационных сетей) проявило проницательность и воображение, немедленно приступив к восстановлению Оперного театра – задача, ради которой оно с благодарностью приняло советскую помощь – и обеспечив специальные нормы электроэнергии для кинотеатров и театров. Когда прибыли западные союзники, они обнаружили, что музыка и опера уже восстановлены. Каким-то чудом благодаря самоотверженности певцов и музыкантов на протяжении суровых зим 1945 и 1946 годов ставились великолепные оперы, давались концерты, ставились спектакли.

Можно было услышать [ор Узников из оперы «Фиделио», исполняемый актерами, облаченных в трогательные лохмотья, еще не так давно напоминавшие о Берген-Бельзене и Маутхаузене; насладиться «Свадьбой Фигаро» Моцарта в великолепном Редутензале; и заодно наблюдать представителей всех четырех элементов Комиссии, некоторые из которых, возможно, днем с пеной у рта спорили за столом Совета, а вечером вместе с австрийцами всех мастей и рангов собирались в Концертхаусе послушать Венский филармонический оркестр.

Все это, непосредственно обусловленное присутствием Союзной миссии, помогло вернуть Вене былую репутацию межнационального художественного центра и смягчить трудности послевоенного периода.

Союзная комиссия была ценна еще и тем, что предоставляла своим членам возможность лично познакомиться с реалиями послевоенной Европы. Во многом в этом отношении она ничем не отличалась от других миссий или комиссий, члены которых работали за пределами своей страны. После окончания войны британский солдат мог едва ли не в любой стране Европы еще раз воочию убедиться в том, что такое война и что она с собой приносит – с точки зрения перемещенных лиц и беженцев, голода, болезней и нищеты. В Берлине он имел возможность познакомиться с французами, американцами и другими гражданами стран-союзников. Даже человек, совершенно не искушенный в политике, вряд ли мог не понять общего настроя людей, с которыми встречался каждый день. Но в Вене относительно небольшие размеры города в сочетании с более мягкой целью оккупации придавали этим личным контактам интимность, которая, возможно, была менее заметна в других местах, и приводили к