более приятному восприятию национального характера и мировоззрения, чем это было возможно в более суровой атмосфере Берлина. Несмотря на то что советские оккупационные войска находились под более строгим контролем, они не могли не привезти с собой в Россию более точное представление о западных народах и западном образе жизни, чем рисовала им их официальная пропаганда. И действительно, из отчетов о курсах переподготовки для возвращающихся советских солдат было очевидно, что советские власти хорошо понимали, какой эффект произведет первое знакомство их граждан с внешним миром. Контакты русских с Западом во время Наполеоновских войн, а еще больше – во время совместной оккупации Парижа после падения Наполеона, послужили мощным стимулом для революционного движения XIX века в России, которое впервые проявилось в 1825 году в результате неудачного выступления декабристов под руководством армейских офицеров. Кто может сказать, каковы будут конечные последствия длительного контакта с Западом, который после Второй мировой войны стал одним из неизбежных спутников советской оккупации? Без сомнения, немаловажно, что среди советских граждан, как военных, так и гражданских, которые воспользовались близостью к границе между оккупированными советскими войсками территориями в Европе и на Западе и попросили политического убежища на Западе, значительная часть указала в качестве причины осознание того, что правительство обманывало их – систематически и в течение многих лет – относительно уровня жизни и образа жизни западных демократий. Интересно предположить, в какой степени Кремль может быть встревожен возможными долгосрочными последствиями подобного неизбежного «загрязнения» сознания своих подданных западными идеями.

Но, принимая во внимание все эти соображения, следует напомнить, что целью Союзной комиссии было, в конце концов, не политическое просвещение союзников, а создание свободной и независимой Австрии. К концу 1946 года, несмотря на прогресс, которого, несомненно, удалось достигнуть, уже было ясно, что Восток и Запад во многом по-разному толкуют смысл Московской декларации и, насколько это можно было предвидеть, скорее всего, такое положение не изменится. Если Советский Союз не мог военными средствами отменить несомненный прогресс, который к тому времени был достигнут в деле восстановления независимой Австрии, то столь же очевидно, что Советский Союз мог и хотел блокировать любое дальнейшее сколько-нибудь существенное продвижение к этой цели. Независимости нельзя было достичь без отмены Советским Союзом всей своей австрийской повестки, а в то время, когда холодная война становилась все «холоднее», это не представлялось осуществимым. В лучшем случае, как тогда казалось, возможно поддержание нынешнего далеко не идеального положения. До этого момента Австрия, безусловно, выиграла от оккупации. Но она также и пострадала. За ущербом, нанесенным военными действиями, последовали грабежи и хищения со стороны русских в восточной зоне; существование зональных барьеров препятствовало восстановлению экономики; нехватка жилья обострилась из-за реквизиций союзников; финансы страны были сильно отягощены расходами на оккупацию; свободно избранное правительство могло управлять страной только в результате утомительного процесса получения согласия четырех иностранных правителей. Абсурдность оккупации четырех держав в такой маленькой стране, как Австрия, была очевидна для всех.

Находясь в Австрии, и особенно в Вене, после Второй мировой войны, нужно было помнить не столько о странах на севере и на западе, сколько о странах на востоке и на юге. Империя Габсбургов осталась в прошлом, и с ней было покончено. Но, как человек, потерявший конечность, может все еще ощущать несуществующие нервы, так и Вена все еще была чувствительна к тому, что могло происходить в Юго-Восточной Европе. Тяга к Германии, проявившаяся между войнами, была вызвана скорее отчаянной верой в то, что Германия может решить проблемы Австрии, чем каким-то естественным родством. К тому же Австрия и Германия говорили на одном языке. Но темпераменты двух народов были антипатичны по целому ряду признаков, и в результате их военного союза эта антипатия скорее усилилась, чем ослабла. Возможно, главным, если не единственным, преимуществом этого опыта было новое единство и сила, которые он придал австрийскому национальному чувству. Но если Австрии не повезло быть аннексированной нацистской Германией, то ей вдвойне не повезло, что во время войны ее судьба была связана с судьбой Германии, и, таким образом, ее будущее рассматривалось в германском «контексте». Когда это произошло, австрийская проблема неизбежно должна была отойти на второй план перед более важной проблемой Германии, и было естественно, если не неизбежно, что решение об оккупации Германии четырьмя державами должно было рассматриваться как прецедент для Австрии. Из трех лидеров военного времени только Черчилль рассматривал Австрию, по сути, как часть Центральной и Юго-Восточной Европы; только он видел Вену как центр «великой Дунайской конфедерации»; и только он призывал к продвижению западных держав на северо-восток через Югославию, что спасло бы большую часть этой территории от попадания под контроль Советского Союза. Но к его совету тогда не прислушались.

Приложение

Союзная комиссия по Австрии представительство четырех держав 1945–1946 гг.

Соединенные Штаты Америки

Верховный комиссар:

генерал Марк У. Кларк (1 сентября 1945 г. – 23 декабря 1946 г.)

Заместители Верховного комиссара:

Генерал-майор А.М. Грюнтер (1 сентября – 29 октября 1945 г.)

Генерал-майор Д.В. Бранн (1 ноября – 22 декабря 1945 г.) Бригадный генерал Р.Х. Тейт (5 января 1946 г. – 25 февраля 1947 г.)

Политический советник:

Дж. Г. Эрхардт

Великобритания

Верховные комиссары:

Генерал-лейтенант сэр Ричард Маккрири (1 сентября 1945 г. – 25 апреля 1946 г.)

Генерал сэр Джеймс Стил (24 мая 1946 г. – 30 сентября 1947 г.)

Заместитель Верховного комиссара:

Генерал-майор (впоследствии сэр) Т.Дж. У. Уинтертон (1 сентября 1945 г. – 1 января 1950 г.)

Политический советник:

В.Х.Б. (позднее сэр Генри) Мак

Франция

Верховный комиссар:

Генерал армии М.Э. Бетуар (1 сентября 1945 г. – 29 сентября 1950 г.)

Заместитель Верховного комиссара:

Бригадный генерал П.Р.П. Шеррьер (1 сентября 1945 г. – 29 сентября 1950 г.)

Политический советник:

Л. де Монико

СССР

Верховные комиссары:

Маршал Иван Конев (1 сентября 1945 г. – 25 апреля 1946 г.)

Генерал Л.В. Курасов (10 мая 1946 г. – 2 апреля 1949 г.)

Заместитель Верховного комиссара:

Генерал-полковник А.С. Желтов (1 сентября 1945 г. – 1 июля 1950 г.)

Политический советник:

Е.Д. Киселев

Примечания

1

Перевод Н.А. Добролюбова.

2

В шахтах – 10 %, в сталелитейной промышленности – 10 %, в машиностроении – 15–20 %, в текстильной промышленности – 20 %; в производстве синтетического каучука – 20 %; в химикатах – 10–15 %; в транспортных средствах – 40 %; в производстве синтетического бензина – 50 %. Тяжелая промышленность пострадала меньше, чем легкая.

3

Во время войны рассредоточение промышленности, чтобы избежать бомбардировок, имело тенденцию тянуть ее на восток, тем самым увеличивая долю, которая досталась русским.

4