Шрифт:
Закладка:
— Привык доверять своей интуиции. А она подсказывает мне, что между магистериумом и загадочным поведением нашего бывшего магловеда существует какая-то связь. Буду весьма признателен, если вы станете приглядывать за ним на правах старого приятеля.
— Это приказ? — вскинул голову Северус.
— Пока только просьба, — мягко сказал Дамблдор. — Ну и последнее на сегодня. Как вам известно, нынешней осенью в школу поступает Гарри Поттер. Надо обеспечить его безопасность. И вот это уже приказ.
— А что ему может угрожать? — неприязненно заметил Снейп. — Снятые баллы? Но тут уж, извините, никакие ваши приказы не помогут.
— Мы с вами не раз беседовали на тему долгого терпеливого ожидания, — все так же невозмутимо продолжал директор. — Я думаю, мы дождались.
Снейп замер. Неужели?.. Дамблдор заметил это и сделал успокаивающий жест.
— Пока еще не могу сказать ничего определенного. Но одно знаю наверняка: Волдеморта что-то притягивает к Гарри. Убить его он не может: кровь матери — надежнейшая из всех защит. Она обеспечивала ему спокойную жизнь в доме тетки. Хогвартс, как ни прискорбно, менее надежен в этом смысле. Вот почему нам с вами необходимо позаботиться о безопасности мальчика.
— Спасибо, что не напомнили лишний раз о моем обещании, — проворчал Северус.
— Зачем? Я и так знаю, что вы никогда не забывали о нем.
— Но отчего-то предпочли не попросить, а приказать.
— Я хочу, чтобы вы верно расставили приоритеты, — в голосе Дамблдора не осталось ни следа мягкости. — Жизнь и здоровье Гарри Поттера для меня и для вас становятся предметом первостепенной важности. Ситуации могут возникнуть всякие, но это положение должно оставаться незыблемым. Вы все поняли?
— Иди и умри за Гарри Поттера, ибо настало время, — криво усмехнулся Снейп. — Я все понял, господин директор.
— Да что вы поняли?! — вдруг грохнул гневом Дамблдор. — Вздорный мальчишка! Превосходный зельевар, опытный волшебник, декан лучшего факультета в школе — и до сих пор не в состоянии перешагнуть через детские обиды! Повзрослейте наконец!
Таким Альбуса он еще не видел. Старик словно помолодел, глаза за стеклами очков отсвечивали сталью, ладони сжались в крепкие кулаки. Северус подумал, что многое бы отдал, чтобы поглядеть на его поединок с Гриндевальдом. Любые слова оправдания сейчас были бы лишними. Оставалось промолчать.
— Ступайте к себе, — Дамблдор уже выглядел почти спокойным. — Вам надо отдохнуть, скоро у вас будет очень много работы.
— Хорошего вечера, господин директор, — Снейп коротко кивнул, собираясь уходить.
— Северус… — совсем тихо, вслед уходящему: — Я сейчас был несдержан. Простите старика.
И это тоже прозвучало впервые.
* * *
Внутри большого, искусно ограненного рубина горел огонь. Так сказал бы любой, кто увидел его на столе в кабинете директора Хогвартса. Но говорить было некому: Фоукс даром речи не обладал, а сам хозяин кабинета молча любовался алыми и багровыми переливами в глубине кристалла.
Фламель в свое время поступил весьма остроумно, упрятав магистериум в самое сердце драгоценного камня, который с незапамятных времен считался символом жизненной силы. Он выглядит цельным, тяжел, холоден на ощупь. Ни щели, ни щербинки; грубым усилием камень раскрыть невозможно, он расколется и тем самым уничтожит свое волшебное содержимое.
Николя не держал секретов от старинного приятеля, но Альбус сейчас не собирался произносить тайную формулу и извлекать магистериум. Он смотрел на игру света, преломленного гранями, и размышлял о том, что Хагрид в самом деле простодушен сверх меры. Назвать свирепую трехглавую псину Пушком — на такое способен только хогвартский лесничий! Огромное сильное животное, умное, с отличной реакцией — идеальный, казалось бы, сторож, но вот поди ж ты, мёртво засыпает от любого мало-мальски ритмичного пиликанья. И об этой особенности Пушка благодаря повышенной общительности Хагрида сможет узнать любой желающий. Вот и поглядим, кто именно пожелает. А такие найдутся наверняка, ведь пес самим фактом своего пребывания в каком-нибудь запретном углу (не забыть упомянуть об этом в приветственной речи) подскажет: скорее сюда, тут спрятано что-то важное!
Одного любопытного легко предсказать уже сейчас: Гарри Поттер. Он непременно туда сунется, быть может, по причине обычной непоседливости, а может быть, и не только. Дамблдор вздохнул и бережно уложил рубин в тайник, оборудованный в стене за директорским креслом. Пусть пока полежит в действительно надежном месте.
Как тихо в Хогвартсе… Мирная тишина навевает сон, но человеку не спится. Невеселые мысли бродят в усталом мозгу и не дают покоя.
Сегодня он впервые сорвался за… сколько лет? Уже не вспомнить. Неужели и впрямь стал сдавать? Хорошо хоть это был Северус. При нем не так стыдно. Он понимает.
Северус. Последняя опора. Уготована ли ему та же участь, что и остальным? Старик оглянулся… Он знал, что кабинет пуст, но они все равно здесь. Они неизменно тут, с ним — дети, которым навсегда осталось по двадцать. Их суд ждет его, и приговор известен ему заранее. Но чтобы иметь право хотя бы взглянуть им в глаза, он должен идти до конца. Нельзя умыть руки и отойти в сторону, сослаться на возраст и усталость. Нельзя совершить еще одну ошибку, как тогда, с Томом. Нельзя колебаться и медлить, как с Гриндевальдом. Северус… не ты один знаешь, что такое «должен».
Феникс, вспыхнув солнечным лучом в полумраке кабинета, перелетел на плечо Альбуса. Фоукс, дружище, если б можно было по твоему примеру сгореть и возродиться и начать заново жизнь — без утрат, без горьких заблуждений и крови на руках. Кого молить о помощи и прощении? Он изверился во всех богах, да и верил ли когда-нибудь? Наверное, только в детстве.
Скорей бы утро… Ночи что-то слишком длинны, а ведь еще только август. Эх, Фоукс, твои слезы целебны, а слезы старика не лечат даже его собственную душу.
Мудрая птица склоняет голову. Они долго сидят молча.
* * *
На
