что его собеседники еще там. — Мне кажется, дело безотлагательной важности. — Он скосил глаза на стоящую рядом с ним тень. — Кияма-сан просил вас срочно прибыть в его покои. — Произнося все это, Хироши здорово смущался, так как, заслоняя собой проход в комнату хозяина, он не мог опуститься на колени, как того требовали правила, и теперь страдал не только от того, что Ал мог счесть его невежливым, но и от того, что подобная небрежность происходит в присутствии начальника охраны даймё Кияма.

— Пусть подождут меня за дверью. — Ал откинул накидку и позвал жестами Хироши, помочь навертеть оби.

За седзи кашлянули.

— Господин начальник замковой стражи просил напомнить, чтобы вы сразу же надели камисимо, — пояснил Хироши, — так как после визита к Кияма-сан вы отправитесь в храм, уже не возвращаясь к себе. Ваша одежда давно уже готова. Вот. — Он выглянул за дверь и, подозвав служанку с коричневым свертком, вернулся к своему господину. Кроме чистой свежей одежды Ал получил белоснежную набедренную повязку и носки с отделенным большим пальцем. Наскоро обтерев тело господина после сна водой с благовониями, девушки причесали Ала и помогли ему облачиться в церемониальную одежду.

Завтрак был уже готов, но Ал решил поесть после встречи с Кияма. За дверью давно уже переминался с ноги на ногу начальник замковой стражи, и Ал не хотел заставлять его ждать слишком долго. Они поклонились друг другу, после чего в окружении почетного караула от князя и прихватив с собой пятерых своих самураев (если бы он не взял их, молодцы могли бы посчитать такое отношение к ним обидой и затем долго дуться на своего господина, страдая душевно), Ал отправился к Кияма.

Должно быть, опасаясь покушения, Кияма каждую ночь менял свои апартаменты, путая вражеских шпионов. Так что на этот раз перед Алом открылась огромная комната, в которой обычно даймё проводил свои совещания с управляющими его земель или офицерами войска. Зал поражал пустотой и тишиной, длинный, с высоким потолком, окнами-амбразурами, каменным полом и деревянными перекрытиями. Он был явно непригоден для того, чтобы здесь мог жить кто-либо.

Впрочем, князь был явно не обижен, и специально для него на эту ночь самураи застлали восточную часть зала белоснежными татами и расставили фонари, на случай, если господин захочет поработать ночью.

— Как ты, Ким? — спросил Ал по-русски, опускаясь на колени перед ложем друга.

— Если честно, хреново. — Кияма слабо улыбнулся. — То ли съел что-то не то, то ли время пришло предков навестить.

— Брось. — Ал напряженно смотрел на белое с синяками под глазами лицо старого друга, на его раздувшийся живот, появившиеся на руках и шее фурункулы. — Твои предки еще не родились, куда спешить?

— Ты прав, прав. — Кияма приподнялся на локтях, пытаясь усесться. — Никогда ничем не болел, вот и расклеился… — Он сел на пятки, прикрыв ноги накидкой. — Я, собственно, вот о чем, дети-то наши, мне кажется, понравились друг другу.

— Гендзико на седьмом небе от счастья! — улыбнулся Ал. — Спасибо тебе.

— Этот зал не слишком располагает к откровенной беседе, — Кияма неприязненно повел плечами, — пойдем-ка в мой личный кабинет, балкон там выходит прямехонько на сад, мы будем разговаривать и вдыхать цветочные ароматы.

Ал поднялся, ожидая, что Кияма сейчас кликнет служанок одеваться, но тот только накинул на плечи накидку и, вежливо пропуская перед собой гостя, повел его в другую комнату.

Они прошли на лестницу, причем князь выбрал не главную, а черную лестницу для прислуги, и, спустившись на пару пролетов, оказались в коридоре, застланном татами. Около каждой двери стояли вооруженные воины, которые приветствовали даймё.

Когда они входили в кабинет, служанка как раз приготовила постель и теперь ждала, когда хозяин устроится поудобнее, чтобы укутать его мягкой накидкой.

Крохотная комнатка была очень светла, два ее окна, выходящие на восток и юго-восток, открывали вид на крохотный садик, полностью засаженный разноцветными цветами, некоторые из которых располагались причудливыми узорами, радуя глаз.

— Здесь нет ни одного дурно пахнущего цветка, ни одного растения, способного вызывать насморк или головную боль. — Кияма позволил Алу осмотреться и, подойдя к окну, выходящему на изящный балкончик, теперь давал свои разъяснения.

— Не боишься, что балкон так низко от земли, второй этаж — семечки для шпионов и тайных убийц? — Ал как завороженный смотрел на буйство красок за окном.

— Это внутренний садик, он охраняется семью постами самураев, через которые обычному шпиону не пройти, если же это не обычный воин, а синоби… — Кияма присвистнул. — Синоби вряд ли что-то может остановить. Так что и переживать не стоит. — Он скривился от внезапно поразившей его боли и был принужден опереться о стену.

Ал помог ему добраться до постели.

Какое-то время оба молчали. Ал старался смотреть в сторону открытого окна, за которым благоухал сад, болезненное, похожее на маску трупа лицо Кияма пугало его, наводя на скорбные мысли. А ведь еще совсем недавно Ким принимал его во всем блеске своей славы, пышущий здоровьем и силой. Впрочем, теперь он понимал, что это была лишь видимость. Временное улучшение, дающееся умирающему, короткий отдых перед смертью. Что же за болезнь гнетет его, от чего человек может состариться за несколько дней? Рак? Цирроз? И как все это лечить в семнадцатом веке?

— Меня не станет, возможно, наши дети проживут вместе еще пару-тройку лет. — Кияма смотрел в потолок, думая о чем-то своем.

— Пару-тройку? — Ал напрягся, нехорошее предчувствие стайкой мурашей поползло по позвоночнику.

— Ах да, ты же не знаток истории, — усмехнулся Кияма, губы которого начинали уже приобретать покойницкую синеву.

— Ким, о чем это ты?! — Ал впился взглядом в помутневшие глаза приятеля.

— Я обманул тебя, Ал. — Кияма выдержал взгляд. — Ты хотел, чтобы я спас Гендзико, а я столкнул ее, а заодно и тебя в новые проблемы. Ты, должно быть, уже слышал о том, что три года назад на Кюсю все вассалы Токугава, являющиеся христианами, получили безоговорочный приказ отречься от их религии?

— Что-то слышал… — Ал задумался. Постепенно до него начало доходить то, что пытался сказать ему Кияма. — Но это касается лишь личных вассалов Токугава-но Иэясу и только на Кюсю. Я слышал, что это сделано, чтобы сосредоточить торговлю с иностранными державами в одних руках — руках сёгуна. В то время как прежде этим вопросом в основном занималась христианская община Японии.

— Но все мы его вассалы. — В голосе Кияма прозвучала горечь, а за окошком внезапно потемнело, и пошел дождь.

— Дело не только в отказе от Христа? Так? — Ал слушал дождь, бьющий по листьям деревьев в саду, шелестящий по