Чего от меня все хотят?!

— Червь!!! — заорала Августа. — Червь, убей её! Сейчас же! На моих глазах, чтоб я видела! Убей её дружков!

Зелёный Червь подошёл ко мне и встал рядом. Нет, он не стал вставать третьим в позу русалок. Он смерил меня оценивающим взглядом. Там читалось снисходительное превосходство и выжидающее любопытство. Потом он посмотрел на Августу… И снова на меня. Словно сравнивал.

— Давай, сверни ей шею!!! Ну же!!! — подпрыгивала Августа. — Я лишилась своих сил! Что вы со мной сделали?! Я убью вас всех! Я стану могущественной и убью вас!!! Сейчас Червь убьёт вас, а потом — я!!! Червь, убей!!! — вопила она.

Мы с Зелёным Червём смотрим друг на друга. Червь начинает кровожадно и жутко улыбаться. Но я чувствую в этой улыбки солидарность. Он будто заговорщик. В следующий миг он мне говорит:

— Убей её. Сейчас же. Она полное ничтожество. Она слаба, втоптана в грязь, повелась на нашу расставленную ловушку. Ты сейчас гораздо сильнее, хоть она и высший демон, а ты всего лишь вагант.

В голосе этого убийцы, чёрного колдуна, что-то поддерживающее. Его голос окутывал, подталкивал, вселял силу, подбодрял. Это уму непостижимо. Враг, который хотел убить меня — сейчас болеет за меня как за любимую спортивную команду. И я чувствую некую разновидность признательности ему за это. Но ничего поделать не могу.

И не хочу.

Как я не хочу участвовать в этих играх.

— Сорвиголова, убей её! — раздаётся окрик Шрама. — Быстрее!

Этот окрик как приказ командира. Я дёргаюсь, дёргается нож в моей руке. Я подхожу к Августе. Мы стоим друг напротив друга.

Нет — «мы». Нет — «друг напротив друга». Я и она. Стоим. Враг напротив врага.

— Червь!!! Я проклинаю и тебя!!! Предатель! Собака! Я верила тебе! Ты заплатишь мне!!! — бесится Августа.

Мне становится её очень жалко. Я смотрю в её глаза и за плещущейся лютой ненавистью ко всему живому вижу там перепуганную девочку. Её по жизни все только и делали что предавали, издевались, устраивали западню, обманывали и облапошивали. А ведь она шла с доверием, с открытым сердцем к миру!

Сжимаю нож.

— Убей её, — повторяет Пета с нажимом.

— Да, убей, не дрейфь! — хриплый голос Червя с садистским предвкушающим возбуждением. Ему так хочется увидеть смерть той, кого он ненавидит. Но кого не может убить, потому что не его кровь использовалась в ритуале.

— Убивай! Ты не должна жалеть! Это демон, это не человек! Это враг всего живого! Только сейчас такой шанс! Убей её, пожалуйста! — Шрам почти умоляет.

— Клот, а почему тебя интересует мастерство убийства? Ты же добрая.

— Потому что я хочу стать супер агентом. Потому что я хочу стать ещё лучше и круче, чем я сейчас. Я ни разу никого не убивала. Ну… несколько раз было в процессе заданий, что из-за моих действий или совместных действий коллег наступал несчастный случай с нашими врагами, и они погибали… Но я вот чего боюсь — ты прав, я добрая. Вдруг ко мне подойдёт такой враг, что я дам слабину и не смогу его убить?

— Зачем ты думаешь об этом?

Зачем я думаю об этом?!

Ко мне подошёл враг. Августа Симболи — та, что могла быть мной. Та, что ценой моей крови прорвалась в этот мир. Демон.

На спецзаданиях у меня не возникало проблем с тем, чтоб отправить демона туда, куда он пришёл, выстрелить в преступника.

Сейчас передо мной не демон. Маленькая девочка. Потерянная, испуганная. Отвергнутая несправедливо даже Демиургами и Творцом. Одни лишь демоны Инферно приняли и признали её… Испортили, совратили.

— УБЕЙ ЕЁ!!!

Я замахиваюсь ножом. Августа сначала рассматривает меня с ненавистью. А потом ей на лицо наползает торжествующее презрение:

— Не сможешь. Кишка тонка. Не сможешь!

— БЫСТРЕЕ!!! НУ ЖЕ, ОДИН УДАР! В СЕРДЦЕ! ПЕРЕРЕЖЬ ЕЙ ГОРЛО! СИЛЬНЕЕ БЕЙ!!! — я не знаю, кто это мне кричит. Может, Червь, а может, Шрам. Или Пета. Или уже Блэки радостно подвывает.

Мне нужно опустить руку.

Аманда неоднократно тренировала со мной элементы ножевого боя. Она объясняла на реалистичных макетах-имитаторах, как нужно ударить ножом, чтобы мгновенно без мучений лишить жизни. Кого угодно — человека или дикое животное, напавшее на охоте или в лесу. Тогда, на тренировке, я не подозревала, что это мне понадобится, чтобы убить человека. Я относилась к занятиям как к практическому мастер-классу, что делать, если в лесу нападёт медведь или бешеный кабан. Я добросовестно тренировала удары.

Сейчас я имела все возможности, умения и оружие добросовестно нанести удар.

Я не поняла, когда момент был упущен — но я ничего не сделала. Я не смогла.

Но я вот чего боюсь — ты прав, я добрая. Вдруг ко мне подойдёт такой враг, что я дам слабину и не смогу его убить?

Я всего лишь человек! От меня эти анхомы много чего хотят. Я не хочу!!! Дайте мне свободу, я человек, у людей ведь свобода по вашим дурацким правилам и канонам! Свобода выбирать то, что я хочу! Почему вы вмешиваете меня в ваши чёртовы игры?!

Хотелось это прокричать. Но все слова ушли. Горло перекрыто.

— Я расквитаюсь с тобой, — обещает Августа уже спокойным и слишком опасным тоном. — И с тобой, Зелёный Червь.

Она исчезает. Испаряется.

Снова заволакивает чёрным туманом — Трёхглазая телепортирует нас обратно. Всё кончено. Договор Огня и Воды расторгнут, но демон, угрожающий всему живому на Земле, продолжает жить, крепнуть и копить силы.

* * *

Иргус живёт в злополучном доме 21 на улице Гордости. В том самом, где Блэки загипнотизировала и соблазнила Лима Дункалса, заставила его отдать Ключ Инферно, а потом убила его в двух шагах в ближайшей подворотне.

Иргус любит химию. Он студент пятого курса одного из лучших химических институтов Укосмо. Живёт один в своей квартире, холостяк. Потому что кроме химии, его ничто не интересует — даже девушки. А ещё он латентный маг, только не знает об этом.

Иргус познакомился с Рикардо Кэпчуком на учебной практике летом. Вторым дипломом он решил взять биохимию. Его отправили в морг на стажировку на несколько дней. Тогда он впервые увидел мрачного, наводящего дрожь и неосознанный страх типа. Его представили как «санитара». Ибо формально такая должность и предполагала широкий спектр работы с мертвецами — от перевозки трупов до отправки их в крематорную печь.

Иргус сначала присматривался к Кэпчуку, опасаясь оставаться с ним наедине — ему казалось, что тот — маньяк. Но в последний день