говорите? — спросил ренегат.

— Потому что верные друзья тайно сообщили нам, что сегодня ночью они предпримут попытку освободить меня и моего товарища.

— Они знали, что вас отвезут на галеру Кулькелуби?

— Не знаю.

— Я заметил, что совсем недавно, когда главнокомандующий вас допрашивал, большая лодка проплыла поблизости от корабля. Мне казалось, она выполняет какие-то странные маневры, — сказал ренегат.

— На ней было много людей?

— Много, по крайней мере мне так показалось.

— Тогда это мои друзья, — сказал барон. — Может быть, они что-то узнали о вашем плане?

— Не знаю, однако сомневаюсь, что мои товарищи нас предали и сказали что-то пусть даже и христианам. Это наша тайна.

— Убийство Кулькелуби было назначено на сегодня?

— Сегодня десятое января, — сказал ренегат. — Дату мы назначили на нашем ночном собрании на прошлой неделе.

— А если…

— Молчите, синьор, набросьте на себя цепи. Это дозор, он идет удостовериться, что мы на месте. Это последняя стража, а потом…

Фонарь появился в конце трюма, ближе к носу. Его нес матрос, а в другой руке он держал обнаженный ятаган. За ним шли четыре янычара, тоже вооруженные, и офицер.

Эта группа приблизилась к месту, где находились пленники. Они окинули взглядом ренегатов, увидели, что те сидят рядом с бароном и каталонцем. И вернулись назад, насмешливо попрощавшись: «Доброй ночи, собачьи дети».

Когда ренегат, который открыл барону тайну заговора, увидел, что они ушли, он погрозил им кулаком.

— Собачьи дети скоро покажут вам, что они умеют, — сказал он сквозь зубы. — Кулькелуби сейчас должен быть совершенно пьян, а участники заговора протыкают его шпагами.

— Но вы не подумали об одном, — сказал вдруг барон.

— О чем, синьор? — спросил ренегат.

— Как вы собираетесь сражаться с экипажем? У вас нет оружия.

— Оружия полно в каюте Кулькелуби, там его хватит на всех, на вас тоже, синьор…

— Ди Сант-Эльмо, — ответил барон.

Ренегат, услышав это имя, всплеснул руками от удивления.

— Вы капитан ди Сант-Эльмо, сицилийский барон и мальтийский рыцарь? — спросил он.

— Да.

— Тот самый, который напал на галеры Бен-Абада и Фуссал-паши, которые возвращались после разграбления острова Святого Петра?

— Тот самый.

— Я много слышал о вас, господин барон. Вот эта крепкая рука и поддержит нас в решающий момент боя. Мои товарищи будут рады, если вы будете с нами и…

Он вдруг замолчал и вскочил на ноги. Его товарищ тоже встал, и они прислушались.

На мостике были слышны быстрые шаги и крики часовых.

— Вставайте, господин барон, — сказал ренегат. — Дело, должно быть, сделано.

— Вы думаете, Кулькелуби уже убили? — спросил молодой дворянин взволнованно.

— Я в этом уверен. Скорее давайте выйдем и ударим по берберам!

Барон рывком освободился от веревки, которой его привязали к кольцу, развязал руки и, увидев поблизости от себя железные прутья, схватил один из них и дал знак другим последовать его примеру.

— Мы убежим, синьор? — спросил Железная Башка, который еще ничего не понимал.

— Да, если хочешь спастись, не скупись на удары.

В этот миг появился человек с окровавленным кинжалом в руках.

— Выходите все, — сказал он властно. — Кулькелуби зарезали. Кто останется здесь, погибнет.

— Кулькелуби мертв! — воскликнул Железная Башка, побледнев.

— Молчи, — сказал барон, — и иди за нами.

Все бросились вверх по лестнице за человеком, вооруженным кинжалом. Все они были бледны, охвачены сильным волнением, вернее, страхом и смятением.

Они уже выходили из трюма, когда с верхней палубы раздался страшный крик:

— Главнокомандующего убили! К оружию! К оружию! Ренегаты бегут!

Потом послышались выстрелы аркебуз, крики, ругательства, звон сабель и ятаганов.

Бой начался на мостике галеры, бой отчаянный, ужасный, беспощадный. Сражались двадцать ренегатов, во что бы то ни стало решивших пробиться к свободе и заплатить за нее своей жизнью, с одной стороны, и экипаж грозного главнокомандующего — с другой.

Покушение, которое уже давно готовили ренегаты, решившие отомстить за мучения христиан, прежде чем попробовать убежать, вопреки всем опасениям полностью удалось[50].

Заговорщики воспользовались небрежностью стражи, которая и подумать не могла, что ренегаты, давно служившие Кулькелуби, считавшиеся правоверными мусульманами, захватят своего жестокого хозяина и зарежут его в собственной постели.

К несчастью, в то самое время, когда они разбирали оружие, хранившееся в соседней каюте, они были обнаружены одним из офицеров, который тотчас поднял тревогу.

Экипаж галеры, превосходивший восставших численно в четыре или пять раз, услышав крик: «Кулькелуби убили!» — бросился в надстройку, схватив первое попавшееся под руку оружие. Матросы набросились на ренегатов, которые уже спускали на воду шлюпку с заранее приготовленными веслами.

Страшная схватка завязалась между заговорщиками и матросами главнокомандующего в кромешной тьме, поскольку ренегаты первым делом разбили большие фонари, поэтому экипажи галер, стоявших поблизости, не могли вести огонь.

Когда барон, Железная Башка и их два товарища появились на верхней палубе, кровь уже текла ручьем.

Ренегаты и берберы дрались, как тигры, они стреляли из пистолетов, бились на саблях, на ятаганах, на секирах. Берберам с самого начала досталось больше, поскольку на них напали с неудержимой яростью и отбросили их, несмотря на огромное численное превосходство.

Барон и его товарищи бросились в самую гущу схватки, напав на матросов с тыла. Нанося мощные удары направо и налево, они проложили себе проход, каждым ударом железных прутьев опрокидывая по нескольку человек и оглушительно крича, чтобы не попасть под удары ренегатов, которые доблестно сражались впереди:

— Дорогу христианам!

Барон был впереди всех. Отбросив свой прут и выхватив из рук умирающего шпагу, он сокрушал всякого, кто оказывался у него на пути, разя врагов одного за другим. Железная Башка, который наконец-то понял, что борьба идет за жизнь и свободу, не отставал, нанося удары по спинам берберов и крича при каждом ударе:

— Это вам за порку! Это за ваши бесчинства! А это за то, что вы магометане! Получайте и помните!

Матросы, лишившись командира, деморализованные его смертью и необычайной отвагой, с которой сражались ренегаты, беспорядочно отступали повсюду, но заговорщикам угрожала другая серьезная опасность.

С галер, стоявших поблизости, начали стрелять. Хотя стрельба велась беспорядочно и наугад, она все же могла нанести серьезный урон. Кроме того, слышны стали крики офицеров, приказывающих спустить шлюпки на воду, чтобы помочь кораблю командующего, а на берегу стали собираться отряды янычар, привлеченных шумом и выстрелами.

— В воду! — крикнул барон.

Шлюпка была уже спущена и покачивалась на волнах возле веревочной лестницы.

Ренегаты отчаянно и неудержимо смяли последние ряды экипажа и устремились вниз, падая друг на друга.

Барон, сохранявший свое восхитительное хладнокровие, первым залез в шлюпку.

— Быстрее! — закричал он. — Мы можем оказаться между двух огней. На весла! На весла! К нам приближается портовая