как церковь, посвященную Святой Марии Магдалине — Ла Мадлен. Франция так и не приняла его; ни набожность, ни веселье Парижа не соответствуют этому запретному фасаду, чьи колонны могли бы лучше выразить наступающую армию, чем нежную грешницу, столь раскаивающуюся в своих милостях и столь щедрую в своей любви. Памятник архитектуры — Дворец биржи, строительство которого Александр-Теодор Броньяр начал в 1808 году, а Этьен де Ла Барр продолжил в 1813 году; никогда и нигде Маммона не была так величественно размещена.

Предпочитаемыми архитекторами царствования были Шарль Персье и его обычный помощник Пьер-Франсуа-Леонар Фонтен. Вместе они стремились объединить Лувр с Тюильри, несмотря на неравномерность их структурных линий; так они построили северное крыло (Cour Carrée) Лувра (1806). Они отремонтировали и обновили экстерьер, соединили этажи массивными лестницами. Они спроектировали Триумфальную арку Каррузель (1806–08 гг.) в стиле и пропорциях арки Септимия Севера в Риме. Более величественная Триумфальная арка Этуаль, расположенная в дальнем конце Елисейских полей, была начата (1806) Жаном-Франсуа Шальгреном, но только появилась из фундамента, когда Наполеон пал; она была завершена только в 1837 году, за три года до того, как его прах прошел под ней в своем триумфальном шествии к его могиле в Отеле дез Инвалид. Откровенно подражая арке Константина в Риме, она превзошла ее и любую римскую арку по красоте, отчасти благодаря своим мраморным барельефам. Слева Жан-Пьер Корто высекает «Коронование Наполеона», справа Франсуа Руде в «Марсельезе» (1833–36) передает боевой экстаз Революции. Это один из кульминационных моментов скульптуры XIX века.

Это трудное искусство при Наполеоне почивало на лаврах, которые оно заслужило до его возвышения. Гудон дожил до 1828 года и сделал его бюст (ныне в музее Дижона), за который художник был награжден орденом Почетного легиона. Все еще вспоминая римских императоров — на этот раз скульптурную летопись побед Траяна, — Наполеон поручил Жану-Батисту Ле Перу и Жаку Гондуэну рассказать историю Аустерлицкой кампании в бронзовых рельефах, которые должны были быть прикреплены, доска за доской, по восходящей спирали на колонне, которая должна была доминировать над Вандомской площадью. Так и было сделано (1806–10 гг.), а в 1808 году Антуан Шоде увенчал колонну статуей Наполеона, сделанной из пушек, захваченных у врага. Редко когда гордость победителя возносилась так высоко.

Малые искусства — столярное дело, декорирование интерьеров, гобелен, рукоделие, керамика, фарфор, стекло, ювелирные изделия, гравюра, статуэтки — почти умерли во время революции; они начали возрождаться при Директории; они процветают при Наполеоне; Севр снова производит прекрасный фарфор. Мебель приобрела солидный, прочный «стиль ампир». Миниатюры, на которых Изаби с микроскопическим блеском изобразил ведущих персонажей эпохи, являются одними из лучших в истории. Жозеф Чинар изготовил восхитительные терракотовые бюсты Жозефины и мадам Рекамье; последний особенно прекрасен, с одной грудью, обнаженной в качестве образца и как подобает женщине, решившей до конца оставаться полудевственницей.

III. ХУДОЖНИКИ

Живопись сейчас процветала, потому что страна процветала, и покровители могли платить. Наполеон платил хорошо, ведь он играл перед галереей веков и надеялся продлить их внимание приманками литературы и искусства. Восхищение Римом Августа и Парижем Людовика XIV склоняло его к классическим нормам искусства — линия, порядок, логика, пропорции, дизайн, разум, сдержанность; но острота чувств, размах воображения и сила страстей давали ему некоторое понимание романтического движения, которое поднималось, чтобы освободить индивидуализм, чувство, оригинальность, воображение, тайну и цвет от рабства традиции, соответствия и правил. Поэтому он сделал классического Давида своим придворным художником, но сохранил уголок своей благосклонности для сентиментальности Жерара, идиллий Прюдона и взрывных красок Гроса.

Жак-Луи Давид с пониманием отнесся к покровителю, который называл себя консулом, некоторое время терпел трибунат из популярных ораторов и маскировал свои указы под senatus consulta. Он посетил торжествующего корсиканца вскоре после 18 брюмера. Наполеон сразу же покорил его, поприветствовав как французского Апеллеса, но мягко упрекнул его за то, что он тратит столько таланта на древнюю историю; разве есть памятные события в современной — даже в новейшей — истории? «Однако, — добавил он, — делайте, что хотите; ваш карандаш придаст знаменитости любому предмету, который вы выберете. За каждую историческую картину, которую вы решите написать, вы получите 100 000 франков».6 Это было убедительно. Давид скрепил договор картиной «Бонапарт переходит Альпы» (1801), на которой изображен красивый воин с очаровательной ножкой, на великолепном коне, который, кажется, скачет по скалистому горному склону — одна из самых блестящих картин эпохи.

Давид голосовал за казнь Людовика XVI; он, должно быть, поморщился, когда Наполеон сделал себя императором и восстановил всю пышность и власть монархии. Но он пошел посмотреть на коронацию своего нового господина; очарование этой сцены победило его политику; и после трех лет прерывистой преданности он запечатлел это событие в живописном шедевре той эпохи. Почти сто персонажей были изображены в «Коронации Наполеона» (1807), даже мадам Летиция, которой там не было; большинство из них были достоверны, за исключением кардинала Капрары, который жаловался, что Давид показал его лысым, без его обычного парика. Все остальные были довольны. Наполеон, после получасового рассматривания картины, приподнял шляпу перед художником, сказав: «Это хорошо, очень хорошо. Давид, я вас приветствую».7

Давид был не просто официальным придворным художником, он был неоспоримым лидером французского искусства своего времени. К нему обращались за портретами все, кто имел отношение к делу, — Наполеон, Пий VII, Мюрат, даже кардинал Капрара, у которого был парик.8 Его ученики — особенно Жерар, Грос, Изаби, Ингрес — распространяли его влияние, даже отклоняясь от его стиля. Уже в 1814 году английские посетители Лувра с удивлением обнаруживали, что молодые художники копируют не мастеров Возрождения, а картины Давида.9 Через год он был изгнан реставрированными Бурбонами. Он отправился в Брюссель, где процветал, занимаясь портретами. Он умер в 1825 году, прожив полноценно все свои семьдесят семь лет.

Из его учеников мы оставляем Ингреса (1770–1867) на более поздние годы; мимоходом кланяемся Жерару и Герену за их яркие портреты; задерживаемся на Антуане-Жане Гросе из-за его интересного перехода через стили. Мы наблюдали за ним в Милане, рисуя или воображая Наполеона на мосту в Арколе; здесь, так скоро, наследник классического Давида заигрывает с романтикой. Наполеон вознаградил идолопоклонство Гроса военной комиссией, которая позволила молодому художнику увидеть войну вблизи.