Сам Наполеон подошел к этой проблеме с привычным для солдата презрением к торговцам. Остановившись в Страсбурге в январе 1806 года по возвращении из Аустерлицкого похода, он получил призывы помочь крестьянам Эльзаса выйти из тяжелого финансового положения. Внезапно освободившись от феодальной кабалы, они оказались без работы и земли, чтобы заработать себе на жизнь. Они обратились к местным банкирам — в основном к немецким евреям — с просьбой одолжить им значительные суммы, необходимые для покупки земли, инструментов и семян, чтобы стать крестьянами-собственниками. Банкиры предоставили средства, но по ставкам, достигавшим шестнадцати процентов, что, по мнению кредиторов, было оправдано связанными с этим рисками. (Сегодня в Америке заемщики платят по таким же ставкам.) Теперь некоторые крестьяне не могли выплачивать проценты и амортизацию. Наполеону сообщили, что, если он не вмешается, многие крестьяне могут лишиться своих земель; его предупредили, что весь христианский Эльзас поднял оружие из-за сложившейся ситуации и что нападение на евреев неминуемо.

Прибыв в Париж, он обсудил этот вопрос со своим советом. Некоторые члены Совета советовали принять жесткие меры; другие указывали на то, что евреи Марселя, Бордо, Милана и Амстердама живут в мире и уважении в своих общинах и не должны подвергаться наказанию в результате общей отмены прав, которыми обладают евреи в регионах, контролируемых Францией. Наполеон пошел на компромисс: он постановил, что требования еврейских кредиторов в некоторых провинциях должны быть взысканы только по истечении года.66 Но в то же время (30 мая 1806 года) он пригласил еврейских знатных людей со всей Франции собраться в Париже, чтобы рассмотреть проблемы, затрагивающие отношения христиан и евреев, и предложить средства для более широкого распространения евреев по всей Франции, а также для более разнообразных профессий. Префекты департаментов должны были выбрать знатных людей, но «в целом их выбор был удачным».67

Раввины и миряне, наиболее уважаемые своими общинами, собрались в Париже в июле 1806 года в количестве нескольких человек, и для их обсуждений был предоставлен зал в гостинице де Виль. Наполеон или его советники представили собранию несколько вопросов, на которые император хотел получить информацию: Полигамны ли евреи? Допускают ли они браки евреев с христианами? Имеют ли раввины право давать разводы независимо от гражданских властей? Считают ли евреи ростовщичество законным? Знатные люди сформулировали ответы, чтобы угодить Наполеону: полигамия в еврейских общинах запрещена, а развод разрешен только при подтверждении гражданскими судами; браки с христианами разрешены; ростовщичество противоречит Моисееву закону.68 Наполеон послал графа Луи Моле выразить свое удовлетворение; и граф, прежде критически настроенный, обратился к знатным особам со спонтанным красноречием: «Кто не был бы поражен при виде этого собрания просвещенных людей, избранных из числа потомков древнейших народов? Если бы человек прошлых веков мог ожить, и если бы эта сцена предстала перед его взором, не подумал бы он, что перенесся в стены Святого города?»69 Однако, добавил он, император желал получить религиозную санкцию и гарантию принципов, утверждаемых этим преимущественно светским собранием, и предложил нотаблям созвать в Париж для этой и других целей «Великий синедрион» — верховный раввинский суд Израиля, который из-за рассеяния евреев после разрушения Иерусалимского храма не собирался с 66 года н. э. Знатные люди с радостью согласились сотрудничать. 6 октября они разослали во все ведущие синагоги Европы приглашение императора избрать делегатов на великое «заседание» (Синедрион — от греческого synedrion), чтобы рассмотреть средства смягчения трудностей между христианами и евреями и облегчить французским евреям вступление во все права и преимущества французской цивилизации. Знатные особы сопроводили свое приглашение гордым и радостным провозглашением:

Скоро произойдет великое событие, которого на протяжении долгих веков не ожидали увидеть наши отцы и даже мы в наше время. 20 октября назначено датой открытия Великого Синедриона в столице одной из самых могущественных христианских наций, под защитой бессмертного принца, который правит ею. Париж явит миру удивительную сцену, и это памятное событие откроет для рассеянных остатков потомков Авраама период избавления и процветания.70

Великий Синедрион не смог оправдать этих восторженных ожиданий. Через восемь дней после рассылки приглашений Наполеон и его войска сразились с пруссаками под Йеной. Всю осень он оставался в Германии или Польше, расчленяя Пруссию, создавая великое герцогство Варшавское, играя в политику или войну; всю зиму он оставался в Польше, реорганизуя свою армию, сражаясь с русскими вничью при Эйлау, одолевая их при Фридланде и заключая мир с царем Александром в Тильзите (1807). У него оставалось мало времени для Великого Синедриона.

Он собрался 9 февраля 1807 года. Сорок пять раввинов и двадцать шесть мирян совещались, слушали речи и утверждали ответы, данные Наполеону знатными людьми. Позднее они вынесли рекомендации евреям: прекратить всякую вражду с христианами, любить свою страну как свою собственную, принимать военную службу для ее защиты, избегать ростовщичества и все больше и больше заниматься сельским хозяйством, ремеслами и искусствами. В марте Синедрион отправил свой отчет далекому Наполеону и удалился.

Почти год спустя, 18 марта 1808 года, Наполеон издал свои окончательные решения. В них подтверждалась религиозная свобода евреев и их полные политические права во всей Франции, кроме Эльзаса и Лотарингии; там в течение следующих десяти лет на банкиров налагались определенные ограничения, чтобы уменьшить количество банкротств и расовую вражду; долги женщин, несовершеннолетних и солдат отменялись; суды имели право отменять или уменьшать задолженность по выплате процентов и предоставлять мораторий на выплату; ни один еврей не должен был заниматься торговлей без лицензии префекта; дальнейшая иммиграция евреев в Эльзас запрещалась.71 В 1810 году император добавил еще одно требование: каждый еврей должен взять себе фамилию, что, как он надеялся, будет способствовать этнической ассимиляции.

Это было несовершенное решение, но, возможно, следует сделать некоторую поправку на правителя, который настаивал на том, чтобы управлять всем, и поэтому постоянно оказывался наводненным проблемами и деталями. Евреи Эльзаса чувствовали себя несправедливо обиженными постановлениями императора; но большинство еврейских общин во Франции и других странах приняли их как разумную попытку разрядить взрывоопасную ситуацию.72 Тем временем в конституции, которую он разработал для Вестфалии, Наполеон объявил, что все евреи этого нового королевства должны пользоваться всеми правами гражданства наравне с другими гражданами.73 Во Франции кризис миновал, и