люди перекликались в ночной темноте. Франко отчаянно затявкал, и этот вопль вывел Виктора и Михаила прямо на него. Они нашли его на пригорке, среди густого кустарника, а внизу, прямо перед ними, раскинулась небольшая поляна, на которой стояли палатки и горел костер. Виктор ткнул плечом Франко между ребрами, приказывая ему замолчать, и Франко покорно остался лежать на брюхе; его широко распахнутые глаза блестели от страха — вовсе не из-за того, что он боялся Виктора. Его ужасало происходящее в этот момент на залитой светом костра поляне.

Двое человек с винтовками через плечо тащили что-то из зарослей. Кроме них на поляне было еще шестеро, и все они были вооружены — кто винтовкой, а кто пистолетом. В руках они держали зажженные фонари. Мужчины сгрудились вокруг темного предмета, лежащего в пыли, держа над ним фонари, чтобы разглядеть получше.

Михаилу передалась дрожь Виктора. Ему вдруг стало трудно дышать, как будто в легких застряли острые иглы. У ног людей на пыльной земле лежало тело волка с рыжеватой шкурой, пробитой пулями в трех местах. В темноте, при свете фонарей кровь Ренаты казалась черной. У всех на виду лежал мертвый волк с человеческими рукой и ногой.

«Боже! — подумал Михаил. — Теперь они все знают».

Один из лесорубов начал читать молитву — у него был грубый голос, — закончив ее, он приставил дуло винтовки к голове Ренаты и выстрелом расколол ей череп надвое.

— Мы услышали, как они разговаривают, — рассказывал Франко, когда они вернулись домой. Он дрожал, тело его блестело от пота. — Они сидели вокруг костра и смеялись. От них было столько шуму, что не услышать их мог разве глухой.

— Какого черта вы поперлись туда?! — брызгая слюной, кричал Виктор. — Черт возьми, ведь они убили Ренату!

— Ей хотелось подойти поближе, — продолжал говорить Франко. Он был не в себе. — Я пытался отговорить ее, но… ей хотелось их увидеть. Думала, наверное, подойти поближе и послушать, о чем они говорят. — И он сокрушенно покачал головой. — Мы стояли у самого края поляны… так близко, что было даже слышно, как бьются их сердца. И мне кажется, что… что-то в них ее привлекло, она была словно зачарована. Как будто они пришли сюда из другого мира. Даже когда один из тех людей заметил ее, она не двинулась с места. Я думаю… — он заморгал глазами, медленно соображая и подбирая слова, — я думаю… что в эту минуту… она забыла о том, что была волчицей.

— Но теперь они уйдут отсюда, да? — с надеждой в голосе спросила Алекша, держа на руках старавшегося вырваться от нее ребенка. — Теперь они уйдут обратно, туда, откуда пришли? — Ей снова никто не ответил. — Ведь уйдут, да?

— Тьфу! — плюнул Виктор в костер. — Кто знает, что у них на уме? Люди не ведают, что творят! — Он вытер губы тыльной стороной ладони. — Может быть, и уйдут. Может быть, увидев Ренату, они наложили полные штаны от страха и уже собирают свои пожитки. Черт подери, теперь они узнали, что мы здесь! Нет ничего хуже и опаснее, чем насмерть перепуганный русский с винтовкой в руках! — Он взглянул на Михаила и тут же перевёл взгляд на ребенка, сидевшего у Алекши на руках. — Может быть, они уйдут, — продолжал Виктор, — но я не стал бы на это рассчитывать. Теперь мы снова будем нести дозор на башне. Я пойду первым. Михаил, ты сменишь меня? — Михаил кивнул в ответ. — Мы будем сменять друг друга через каждые шесть часов. — Виктор обвел взглядом оставшихся в живых членов стаи: Алекшу, Петра, Франко и Михаила. Ему не было нужды ни о чем говорить; его глаза все сказали за него. Михаил сам читал в них это — стая вымирала. Взгляд Виктора рассеянно блуждал по подвалу, словно в поисках тех, кто покинул их и уже не вернется. — Ренаты больше нет, — прошептал он, и Михаил увидел, как у него на глаза навернулись слезы. — Я любил ее, — ни к кому не обращаясь, сказал Виктор. А затем, запахнув накидку из оленьей шкуры, он резко повернулся и пошел вверх по лестнице.

Прошло еще три дня. Стука топоров в лесу больше не было слышно. На четвертую ночь после гибели Ренаты Виктор и Михаил выбрались на пригорок, с которого открывался вид на поляну, где недавно стояли палатки. Кострище было холодным, палатки исчезли. Улетучился и запах людей. Виктор и Михаил отправились по просеке на северо-запад, к главному лагерю лесорубов. В нем тоже не осталось ни одной живой души. Наспех выстроенные бараки опустели, повозок тоже не было видно. Но проложенная ими в лесу просека осталась глубоким шрамом на темной земле. Тело Ренаты люди забрали с собой. Что же будет, когда глазам большого мира предстанет труп волка с человеческими рукой и ногой? Дорога указывала путь к белокаменному дворцу. Виктор глухо заворчал, и Михаил понял, что он хотел сказать: да поможет нам Господь.

Лето шло — бесконечно длинная череда опаленных жарким зноем дней. Лесорубы так и не возвратились, и колеса их повозок больше не прокладывали на просеке новые колеи. Михаил начал снова по ночам приходить в овраг к железной дороге. Он провожал взглядом грохочущий мимо состав, и ему казалось, что машинист ведет паровоз еще быстрее. Интересно, а слышал ли он что-нибудь о Ренате и дошли ли до него невероятные слухи о том, что в этих лесах водятся чудища?

Несколько раз Михаил пробовал бегать наперегонки с поездом, неизменно сходя с дистанции в тот момент, когда тело из человеческого начинало превращаться в волчье и он чувствовал, что теряет равновесие. Тяжелые железные колеса гремели, оставляя его далеко позади.

Лето кончилось. Лес оделся в золотисто-багряный наряд осенних листьев, косые лучи солнца скользили по земле, а утренние туманы становились все холоднее и задерживались надолго. Тогда-то в лесу и появились солдаты.

Они объявились, как только ударили первые заморозки. Их было двадцать два человека, они приехали на четырех подводах. Виктор и Михаил, спрятавшись в зарослях, смотрели, как они разбивают лагерь, устраиваясь в хижинах лесорубов.