Шрифт:
Закладка:
— В целом, план мне ясен, — подошёл к завершению собрания Эйдэнс. — Но я буду обязан ещё обсудить это с королём. В течение дня дам окончательный ответ. Собрание Совета завершено, господа. Благодарю за активную работу и рад был вас всех наконец увидеть в сборе. Есть вопросы? — Ничего не последовало. — Хорошо. Тогда на этом говорю спасибо. До встреч!
Зельман Златогривый лежал в своей постели во дворце Урвалл. Лицо его уродовали ужасные круги под глазами, прекрасные волосы цвета золотого пшена отныне больше напоминали сухую солому, взгляд был опустошен. В руках он держал книгу, с трудом перелистывая страницы той же рукой, которой её и придерживал. Во время «Битвы трех зверей» король получил несколько ранений разной тяжести, причём, как моральных, так и физических. Златогривый в силу сложившихся обстоятельств шёл впереди войска, чем одновременно и возбуждал, вдохновлял армию, но и заставлял подставляться солдат (разумеется, не по собственной воле). Случалось так, что юные и горячие воины, стремившиеся показать себя в бою и защитить своего лидера, первыми попадали под удар. На глазах Зельмана был убит один из тех самых юнцов, который готов был жизнь отдать, прикрывая своего короля. Он принял на себя удар лезвия врага и замертво свис с лошади. Увиденное оставило сокрушительный след в сознании Златогривого. Приняв новый курс, направленный на то, чтобы сделать свой народ счастливым, он лишь в очередной раз подверг его испытанию, из которого выйдут живыми отнюдь не все. В том же сражении королю раздробили тазовую кость, пока он вынужденно пребывал на земле, и сломали руку в кистевой части. Лекари прогнозировали выздоровление лишь спустя три месяца при спокойном и преимущественно лежачем образе жизни, если король ещё, к тому же, регулярно будет пить травяные настойки. Повреждённые же части покрыли твёрдыми бинтами, потому даже при всём желании Зельман бы не смог встать с постели.
— Лео!.. — хрипло выдавил из себя Зельман. Леонардо Эйдэнс постоянно навещал короля, дабы тому было не так одиноко, но и еще по той простой причине, что является его другом и — что не менее важно — десницей.
— Здравствуй, ты бы хоть велел шторы открыть, а то тут у тебя даже намёка на солнце нет, — сказал Эйдэнс, раздвинув шторы. Комната наполнилась блеклым солнечным светом, окинувшим своим взглядом все многочисленные пылинки, витающие в воздухе. — Да… Я велю прибраться здесь. Как ты?..
— Здорово. Читаю учения Фольтеста Варнау. Интересные мысли, но, по-моему, немного утопичны, — спокойно рассказал Златогривый. — Как прошёл Совет?
— Касательно него, — начал Эйдэнс и сел подле короля на стул; он смотрел на Зельмана таким взглядом, который бывает, лишь когда смотришь в лицо безнадёжного пьяницы или неизлечимо больного, что, впрочем, разные, но, по сути, схожие по ряду черт виды, — практически весь новый Состав сошёлся во мнении, что нам нужно три года на восстановление армии и подъем экономики. Против, как я понял, высказался лишь Норберт, что неудивительно.
— Да, очевидно. Я предполагал такой расклад, хоть и надеялся, что они смогут предоставить что-то более прогрессивное. Что ж, я даю добро.
— Ты несколько озадачен. Всё тоска бьёт? — осведомился Эйдэнс.
— Нет. Я просто переживаю… уж несколько дней к ряду… Меня беспокоит Норберт.
— Думаешь, что не сможешь контролировать его? — уточнил десница таким тоном, будто уже знал, о чем думает король.
— Боюсь, что уже потерял связь с ним, друг…
— Не печалься, Зел. Ты же знаешь, что я всегда с тобой. Я пристально слежу за каждым его шагом. Я не допущу никаких самовольных и опасных действий с его стороны. Обещаю, Зел.
Король Невервилля блекло улыбнулся. За тучами вышло солнце. Первое его истинное появление за последние месяцы. И его ослепительные лучи осветили лицо Златогривого. Он будто именно в ту же секунду похорошел: его изумрудные глаза налились жизнью вновь.
Этим же днем Адияль, приняв приглашение барона Лузвельта, оделся в шикарное белое парадное платье, арендовал вновь белую карету, купил огромный букет белых тюльпанов и помчался к поместью. Тем же вечером на ужине он объявил предложение, повергшее всех в шок: Адияль Леонель пригласил Лисан Лузвельт поехать вместе с ним в Невервилль. Ошалев от подобного высказывания, барон чуть было не подавился белым вином, но услышав положительный ответ из уст его дочери, смирился с пылким и эксцентричным духом молодёжи.
Уже через неделю Адияль познакомил Лисан с отцом и братом. Оба были довольны выбором Адияля. Жили влюбленные поначалу в доме семьи Леонель, который после гибели Агаты Леонель, можно сказать, оказался заброшен. Однако немного спустя Адияля призвали на службу в рамках новой военной политики. Он успешно справлялся со своими задачами, демонстрируя как хорошие интеллектуальные возможности, так и блестящие боевые навыки, благодаря чему удостоился звания офицера в возрасте восемнадцати лет. Начав прилично зарабатывать, не отказываясь от принятия взяток, Леонель купил просторный дом где-то посреди полей с видом на живописные просторы Невервилля, о котором всегда мечтал. К слову, о приобретении Адияля не знал ни отец, ни брат. Дебелдон тоже переехал в Невервилль и тоже был призван в армию, но не отличался особенными качествами, потому карьерного роста как такового и не было.
— Эди, ты меня любишь? Будешь ли ты всегда со мной… рядом?..
— Конечно, любимая!
— Мне так хорошо сейчас. Вот бы эта ночь не заканчивалась вовсе.
Адияль и Лисан лежали совершенно голые где-то на просторах степей Невервилля, любуясь заходящим солнцем и наслаждаясь обществом друг друга. Последние лучи заходящего за горизонт багрового шара играли на их обнаженных телах.
— Лис, я буду с тобой всегда. И буду любить тебя до конца дней своих. Клянусь.
— И я клянусь любить тебя всегда. До тех пор, пока солнце не покроется льдом.
— Ли, я купил дом.
— Что?! Серьёзно?..
— Да. Именно такой, о котором я всегда мечтал. Там уютно и… там очень спокойно, как ты и хотела. Нам никто и ничего не помешает!
— Неужели ты…
— Да. Но какая разница. Дом есть дом. Какими путями — не имеет значения. Важны лишь мы с тобой и наше счастье.
Гроза и Море. Финал
I.
Холодало. Вокруг сгущался туман, поднимался сильный ветер.
Должно быть, снова дождь польёт, — заключил про себя Адияль. Он пробыл у могилы Артура Дебелдона более двух часов.
Он встал и пошёл. Разразился гром, затем сверкнула молния. С небес повалил град.
Адияль следил за буйством природы из окна дома, где по-прежнему было весьма пыльно и уныло. Через какое-то
