увозили их в Италию. Аналогичные депортации проводились из Бразилии и других португальских владений. Первый корабль с эмигрантами прибыл в Чивитавеккью 24 октября, и даже представитель Помбала был тронут жалостью к их состоянию. Кто-то был слаб от старости, кто-то был близок к голодной смерти, кто-то умер в пути. Лоренцо Риччи, генерал Общества, организовал прием выживших в домах иезуитов в Италии, а доминиканские монахи приняли участие в оказании гостеприимства. 17 июня 1760 года португальское правительство приостановило дипломатические отношения с Ватиканом.

Победа Помбала казалась полной, но он знал, что непопулярен в народе. Чувствуя себя неуверенно, он расширил свою власть до полной диктатуры и начал правление абсолютизма и террора, которое продолжалось до 1777 года. Его шпионы докладывали ему о каждом обнаруженном проявлении оппозиции его политике или его методам; вскоре тюрьмы Лиссабона были переполнены политическими заключенными. Многие дворяне и священники были арестованы по обвинению в новых заговорах против короля или в причастности к старому заговору. Форт Жункейра, расположенный на полпути между Лиссабоном и Беленом, стал специальной тюрьмой для аристократов, многие из которых содержались там до самой смерти. В других тюрьмах содержались — в некоторых по девятнадцать лет — иезуиты, привезенные из колоний и обвиненные в сопротивлении правительству.

Малагрида томился в тюрьме тридцать два месяца, прежде чем предстал перед судом. Старик утешил себя тем, что написал «Героическое житие святой Анны, матери Марии, продиктованное преподобному отцу Малагриду самой святой Анной». Помбал конфисковал рукопись и обнаружил в ней несколько нелепостей, которые можно было бы назвать ересью; святая Анна, утверждал Малагрида, была зачата, как и Мария, без пятна первородного греха, она говорила и плакала во чреве матери.24 Поставив своего брата, Паулу де Карвалью, главой инквизиции в Португалии, Помбал вызвал Малагриду в трибунал и собственноручно составил обвинительный акт, в котором иезуит обвинялся в скупости, лицемерии, самозванстве и святотатстве, а также в том, что угрожал королю неоднократными предсказаниями смерти. Полубезумный от своих страданий, Малагрида, которому сейчас семьдесят два года, рассказал инквизиторам, что беседовал со святым Игнатием Лойолой и святой Терезой.25 Один из судей, движимый жалостью, пожелал остановить процесс; Помбал заставил его удалить. 12 января 1761 года Святая канцелярия объявила Малагрида виновным в ереси, богохульстве и нечестии, а также в том, что он обманывал людей притворными божественными откровениями. Ему было позволено прожить еще восемь месяцев. 20 сентября его привели на эшафот на площади Россио, задушили и сожгли на костре. Людовик XV, узнав о казни, заметил: «Это как если бы я сжег старого сумасшедшего в приюте Petites [Maisons], который говорит, что он Бог-отец».26 Вольтер, записав это событие, назвал его «глупостью и нелепостью, соединенной с самым ужасным злодеянием».27

Французские философы, которые в 1758 году смотрели на Помбала как на «просвещенного деспота», были недовольны его развитием. Они приветствовали свержение иезуитов, но осуждали произвольные методы диктатора, жестокий тон его памфлетов и варварство его наказаний. Они были потрясены обращением с иезуитами во время их депортации, массовыми казнями древних семей и бесчеловечным обращением с Малагридой. Однако у нас нет сведений о том, что они протестовали против восьмилетнего заключения епископа Коимбры в тюрьму за осуждение цензурного совета Помбала, который разрешил распространение таких радикальных произведений, как «Философский словарь» Вольтера и «Общественный договор» Руссо.

Сам Помбал не проповедовал ересей и регулярно посещал мессу. Он стремился не к разрушению Церкви, а к ее подчинению королю; и когда в 1770 году Климент XIV согласился разрешить правительству назначать епископов, он заключил мир с Ватиканом. Иосиф I, приближаясь к смерти, радовался мысли о том, что, в конце концов, он может умереть в полном окружении духовенства. Папа послал брату Помбала Павлу кардинальскую шапку, а самому Помбалу — перстень с папским портретом, миниатюру, обрамленную бриллиантами, и целые трупы четырех святых.

III. ПОМБАЛ-РЕФОРМАТОР

Тем временем диктатор оставил свой след в экономике, управлении и культурной жизни Португалии. С помощью английских и немецких офицеров он реорганизовал армию, которая отразила испанское вторжение во время Семилетней войны. Подобно Ришелье во Франции XVII века, он уменьшил разрушительную силу аристократии и централизовал правительство в виде монархии, которая могла дать нации политическое единство, развитие образования и некоторую защиту от церковного господства. После казни Таворы дворяне перестали устраивать заговоры против короля, после изгнания иезуитов духовенство подчинилось государству. Во время отчуждения от Ватикана Помбал назначал епископов, а его епископы рукополагали священников без обращения к Риму. Королевский указ ограничил приобретение земель церковью и запретил португальским подданным обременять свои поместья завещаниями на проведение месс.28 Многие монастыри были закрыты, а остальным было запрещено принимать послушниц моложе двадцати пяти лет. Инквизиция была поставлена под контроль правительства: ее трибунал стал государственным судом, подчиняющимся тем же правилам, что и государственные суды; она была лишена цензурных полномочий; ее различие между старыми и новыми христианами (христианизированными евреями или маврами и их потомками) было упразднено, поскольку Помбал считал само собой разумеющимся, что большинство испанцев и португальцев теперь имеют в крови семитские корни.29 Указом от 25 мая 1773 года все португальские подданные получили право занимать гражданские, военные и церковные должности.30 Португальская инквизиция не сжигала людей после сожжения Малагриды в 1761 году.31

В том же году Помбал упразднил три четверти мелких канцелярий, препятствовавших отправлению правосудия; суды стали более доступными, судебные разбирательства — менее дорогостоящими. В 1761 году он реорганизовал Казначейство, обязал его еженедельно балансировать свои книги, приказал ежегодно проверять доходы и расходы муниципалитетов и добился определенного прогресса в самой сложной реформе — сокращении персонала и расточительности королевского двора. Восемьдесят поваров, кормивших Иоанна V и его свиту, были вычеркнуты; Иосифу I пришлось довольствоваться двадцатью. Эдикт от 25 мая 1773 года фактически отменил рабство в Португалии, но позволил ему сохраниться в колониях.

Рука реформатора двигалась повсюду. Он оказал государственную поддержку сельскому хозяйству и рыболовству, завел шелкопряда в северных провинциях. Он основал гончарные, стекольные, хлопчатобумажные, шерстяные и бумажные фабрики, чтобы покончить с зависимостью Португалии от ввоза таких товаров из-за границы. Он отменил внутренние пошлины на перемещение товаров и установил свободную торговлю между Португалией и ее американскими колониями. Он основал Торговый колледж, чтобы обучать людей управлению бизнесом. Он организовал и субсидировал