Духоборы и украинцы были самыми заметными группами среди многочисленных новых этнических сообществ, представители которых решили обустроиться в Канаде. Когда эти группы начали прибывать, у руководства страны не было какой-либо определенной политики относительно будущего их культур, хотя в общем предполагалось, что они будут ассимилироваться и станут частью доминирующего британского большинства. Один из протестантских лидеров канадского Запада заявил: «Мы должны проследить за тем, чтобы цивилизация и идеалы ЮгоВосточной Европы не были перенесены на нашу девственную почву и не укоренились в ней». Процесс ассимиляции был частично добровольным, частично вынужденным. Главным инструментом адаптации к англоговорящему миру была система государственного образования, за исключением Квебека и тех районов других провинций, где проживало значительное франкоязычное меньшинство. Безусловно, приток людей, говорящих на многих языках, порождал стремление к языковому единообразию, которое угрожало франкоговорящим группам, живущим за пределами Квебека. Когда в 1905 г. были образованы провинции Саскачеван и Альберта, существование римско-католических школ и использование французского языка допускалось там весьма ограниченно; в 1918 г. все это вообще исчезло в результате нескольких школьных «реформ». И в Манитобе, где с 1897 г. было разрешено преподавание на многих языках, и в Онтарио, где в младших классах долгое время можно было обучать детей на французском языке, межэтнические трения времен Первой мировой войны привели к ликвидации этих привилегий. За исключением Квебека, Канада должна была стать англоговорящей страной.

В то время как школьная система сделала изучение английского языка обязательным, что большинство иммигрантов, возможно, воспринимало как ключ к социальной мобильности, существовали также учреждения на добровольных началах, которые своей деятельностью способствовали процессу ассимиляции. Важную роль играли основанные Протестантскими церквами миссионерские организации. Методисты, пресвитериане, англикане и Армия спасения — все они имели специальные отделения «внутренней миссии», которые популяризировали протестантизм и «канадинизм» среди «иностранцев». В 1908 г. издание методистов «Мишенари Аутлук» («Missionary Outlook») выразило мнение, широко распространенное среди англоканадских протестантов:

«Если именно на этом Североамериканском континенте должна появиться высшая раса, раса, которую Господь использует для деяний Своих, каков же наш долг по отношению к тем, кто является сейчас нашими согражданами? Многие из них приехали к нам, будучи христианами лишь номинально, преданными Греческой или Римско-католической церквам, но их моральные нормы и идеалы во многом уступают моральным нормам и идеалам христиан, являющихся гражданами доминиона. Эти люди приехали в эту молодую свободную страну, чтобы обрести дом для себя и своих детей. Наш долг состоит в том, чтобы встретить их с открытой Библией и вложить в их сознание принципы и идеалы англосаксонской цивилизации».

Националистические, протестантские и гуманистические инициативы соединились в стремлении «канадизировать» новых иммигрантов, будь то благотворительная организация «Фред Виктор» в центре Торонто, «Миссия всех народов» (All Peoples’ Mission)[344] на северной окраине Виннипега, Мемориальная больница Макдугалла в городе Пакан (провинция Альберта) или созданный для обучения людей из трудовых лагерей Колледж Фронтира (Frontier College)[345]. Это была трудная задача, и к началу войны в 1914 г. она была далека от решения. Главная причина состояла в том, что население Канады в то время было недостаточно большим, чтобы «переварить» ежегодно прибывавшие волны новых поселенцев.

Какими бы разнообразными ни были языки, на которых говорили канадцы в начале XX в., цвет кожи у них был почти одинаковым. Коренные народы были оттеснены в резервации; чернокожих не принимали, исключение составляли небольшие общины в Новой Шотландии, Монреале и на юге Онтарио; въезд китайцев, японцев и даже жителей Индии — страны, входившей в состав Британской империи, — был строго ограничен. Как выяснилось в ходе антиазиатских волнений в Ванкувере в 1907 г., присутствие даже небольшого числа азиатов вызывало большую враждебность со стороны белого населения. Поэтому и выходцы из Южной Европы были нежеланными гостями в стране, чье представление о себе самой зиждилось на принципе «истинный Север, сильный и свободный»[346]. Даже такой убежденный сторонник канадской этнической мозаики, как пастор Дж. Ш. Вудсворт[347], основатель «Миссии всех народов» в Виннипеге, считал необходимым проводить различие между желательными иммигрантами с севера Италии и «больными и преступными итальянцами с юга».

Тот факт, что лучше всего для описания новой Канады подходило слово «мозаика», а не «плавильный котел», не мог скрыть иерархического характера межэтнических отношений. Доминирующими группами были англичане и в меньшей степени французы. Эдмунд Брэдуин, который провел тщательное исследование положения «людей из ночлежек» в начале 1920-х гг., обнаружил наличие двух определенных этнических классов. Один класс состоял из «белых», т. е. родившихся в Канаде французов и англичан, англоговорящих иммигрантов и некоторых скандинавов; все они были квалифицированными работниками и получали хорошую зарплату. Второй класс составляли «иностранцы», которые «безропотно делали всякую грязную и тяжелую работу». Таким образом, классовые и этнические различия часто совпадали, тогда как в растущих крупных городах новые иммигранты были зачастую отделены от других групп, в особенности от англоговорящего среднего и рабочего класса. В большинстве крупных городов были районы, похожие на северную окраину Виннипега, «Уорд» в Торонто или «город у подножия холма» в Монреале — гетто для иностранных рабочих и их семей. Вот как один рабочий описывал типичное жилище в северной части Виннипега:

«Лачуга — одна комната и навес при входе. Из мебели две кровати, двухъярусные нары, печь, скамья, два стула, стол, бочка с кислой капустой. Повсюду очень грязно. Здесь жили две семьи. Женщины грязные, неухоженные, босые, полуодетые. На детях только трусики из набивной ткани. Младенец, завернутый в пеленки, лежал в люльке из мешковины; люлька была подвешена к потолку на веревках, привязанных к ее углам. <…> На столе был накрыт ужин — миска с вареным картофелем, полбуханки черного хлеба, бутылка пива».

Жизнь новых поселенцев в Канаде часто могла быть лучше, чем у них на родине, но для многих она была такой только потому, что они продолжали верить в будущее.

Многоэтажный город, одноэтажный город

Быстрое заселение сельскохозяйственных земель на западных равнинах несколько оттеснило на задний план еще одно поразительное явление, характерное для правления Уилфрида Лорье, — бурный рост главных городов Канады. Именно этот фактор, а не заселение сельских районов имел важные и далеко идущие последствия для развития страны. В 1901 г. примерно 60 % населения Канады проживало в сельской местности; за два последующих десятилетия эта цифра снизилась на 10 %. Даже на аграрном Западе рост крупных городов был впечатляющим. В этот период выросли такие города, как Эдмонтон, Калгари, Реджайна и Саскатун. В 1901 г. население Эдмонтона составляло немногим больше 4 тыс. человек, а к