Наш шумный, недовольный и бунтующий туристский табор угрюмо перекочевывал из Бельгии в Голландию. Мы были усталые, голодные, мокрые, без конца лил надоедливый холодный дождь, и весь белый свет нам был не мил. Как это иной раз случается, что-то с самого начала не заладилось, а потом все пошло хуже и хуже: и маршрут оказался неинтересен, и любопытных встреч не было, и слишком много времени было затрачено на бессмысленную езду в автобусе по каким-то сереньким местам, и кормили нас отвратительно. Но больше всего, пожалуй, разозлил нас дряхлый и вечно пьяненький гид, приданный нам в Бельгии, — он проявлял поистине каменное равнодушие к своим подопечным и ко всему окружающему.

Этого гида интересовали в жизни главным образом водопроводы; когда-то он имел к их прокладке какое-то отношение, и теперь, завидев знакомый дом в Брюсселе, важно говорил: «Здесь мы тоже устанавливали водопроводную систему». — «А что это за памятник?» — робко спрашивал молодой турист из Азербайджана, не расстававшийся с блокнотом. «Это памятник одному местному деятелю, — сухо отвечал гид и продолжал: — А вот когда я служил в молодости на Китайско-Восточной железной дороге, там объем водопроводных работ был еще больше»... Что ожидало нас в Голландии?.. Поглядывая на беспросветное грязно-серое небо и на залитые водой поля за окном вагона, мы ворчали на злую судьбу, испортившую нам всю поездку. Поезд пересек широкую мутную реку, ворвался в большой современный город, потемневший от дождя, и остановился у мокрого вокзала.

— Добро пожаловать в Роттердам, — сказала нам на отличном русском языке миловидная черноволосая женщина в плаще и с зонтиком, стоявшая на перроне как раз у выхода из нашего вагона. Она улыбнулась: — Примите извинения за этот дождик, но назавтра наша фирма гарантирует вам солнце...

Туристы недоверчиво покосились на нового гида: кто она? Не повторится ли брюссельская водопроводная история? Но ведь теперь наши судьбы переходили из рук обычной коммерческой конторы в руки туристской фирмы, созданной обществом дружбы «Нидерланды — СССР». Наша новая знакомая продолжала: «Давайте познакомимся, зовут меня Марселла. Марселла Фис, а Фис по-русски значит «рыба». Мы с вами будем путешествовать пять дней, а сейчас отправляемся позавтракать в лучший ресторан Роттердама...»

Итак, поворот к лучшему в нашей туристской судьбе! Марселла и впрямь оказалась чародейкой: все у нас пошло, как по маслу, поездка по Голландии была увлекательной, обслуживание не оставляло желать ничего лучшего, и даже солнце, представьте себе, выглянуло назавтра и уже не покидало нас до самого конца путешествия. Нам действительно повезло: как выяснили мы потом, Марселла вовсе не гид — она ведает в туристской фирме приемом всех туристов, и хлопот у нее полон рот, но когда возникает хоть малейшая возможность показать советским людям Голландию, она сама берется их сопровождать — есть у нее на то свои особые причины. О них-то и пойдет сейчас речь...

Меня сразу же удивила одна деталь: Марселла отлично говорила по-русски с легкой голландской картавостью, но все время чудилось, что в самой основе ее произношения лежит глубинный, простой, совершенно неистребимый украинский акцент: мягкое «г», певучие гласные, глубокое придыхание на шипящих. И я в первый же день в шутку спросил ее:

— А вы, часом, не из Харькова?

В глазах у Марселлы мелькнуло изумление:

— А вы откуда это знаете?..

— Догадываюсь. Я сам там жил в тридцатые годы...

— О, это долгая история. Если хотите, мы вернемся к ней позже. Вообще-то я чистокровная голландка, но родилась в Тайнинке, под Москвой, росла действительно в Харькове, а голландский язык изучила уже в зрелые годы в Амстердаме. Впрочем, лучше всего вам расскажет эту историю моя мама. Она живет в Гарлеме, а мы там будем смотреть музей Франса Гальса. Может быть, выкроим часок и зайдем к ней? Она всегда так рада повидать советских людей. Моя мама... О, это очень любопытная дама! Знаете, как говорят: «дама из Амстердама», стало быть — дама из светского общества... И вот, представьте себе, сия дама из Амстердама, фру Нелл Фис, урожденная Вермеер, вместе с супругом оказалась в мае 1922 года в стране большевиков. Больше того, сама стала большевичкой. Не правда ли, тема для романа?..

Да, отличная тема для романа. И не только для романа. Нужно предпринять глубокие исторические изыскания, чтоб, собрав по крупице вот такие необычайные истории, воссоздать картину подвига, свершенного без малого полвека тому назад подлинными интернационалистами многих стран, — они прибыли в молодую Советскую Россию, чтобы помочь Ленину и ленинцам начать строить социализм.

В 1967 году издательство «Молодая гвардия» выпустило в свет скромную книжечку. На ее обложке значится: «Рутгерс», и на читателя глядит аскетическое волевое лицо худого бородатого человека, носящего эту фамилию. Можно почти безошибочно сказать, что читатель впервые видит его и впервые слышит его имя. А ведь именно этот человек был зачинателем поистине захватывающего почина, которому так много внимания уделял Владимир Ильич. Это он, голландский инженер Себальд Рутгерс, вместе с русским большевиком Мартенсом — первым представителем Советской России в Соединенных Штатах — и американцем Кальвертом — техником, работавшим у Форда, членом знаменитого в ту пору интернационального союза «Индустриальные рабочие мира» — прислал в 1921 году Ленину письмо, начинавшееся стремительно и по-деловому:

«...Представляем на Ваше рассмотрение план промышленных трудовых колоний иностранных рабочих и специалистов из промышленно развитых стран, как-то: США, Германия и т. д.

Набросок общей идеи дан в краткой заметке под буквой «А».

В качестве первого конкретного предложения мы рекомендуем колонизацию Кузнецкого бассейна, а затем последуют другие. Преимущества этой области с технической точки зрения, — с ее неисчерпаемыми ресурсами продовольствия, леса, угля и железа, — кратко изложены в заметке под буквой «В» приложение 1)...»[9]

И далее следовал развернутый план создания рабочей индустриальной колонии в Кузбассе, которая, действуя под непосредственным руководством Совета Труда и Обороны, восстановила бы и развила там добычу угля и производство кокса. Это брались сделать добровольцы — рабочие и техники из Соединенных Штатов, Германии, Англии, Франции, Бельгии, Венгрии и многих других стран. Они были готовы оставить свои родные места, продать имущество, приобрести на вырученные деньги рабочий инструмент, станки, продовольствие и немедленно отправиться в далекую Россию, чтобы там жить и работать.

Реакция Ленина была столь же мгновенной и безусловно положительной, хотя он отдавал себе отчет в том, что затея голландца Себальда Рутгерса и его друзей — дело непростое и нелегкое. Слишком трудна была в то время жизнь в России, слишком сильны были разруха,