очередной военный, а генерал-адъютант царя, которому должны были подчиняться все, в том числе и министры. При этом император Николай II был далёк от мысли, что батальон Георгиевских кавалеров, в количестве 800 человек, который следовал с Ивановым, сможет подавить петроградский бунт. Задачи батальона были другими. Он должен был охранять самого Иванова и взять под охрану Царское Село. Как писал Иванов Гучкову: «Тем частям войск, которые были предназначены к отправлению из армии на усиление гарнизона Петрограда еще 28 февраля, до моего отъезда из Ставки, мною было приказано высаживаться не в Петрограде, а на последних перед ним более значительных станциях, в районе Царского Села, где предполагалось выждать выяснения окончательного положения дел»[970].

Кроме того, генерал Иванов и его Георгиевский батальон были нужны Николаю II ещё и по другой причине. Император понимал, что когда он прибудет в Петроград, его должны будут встречать не взбунтовавшиеся войска, а верные солдаты, закалённые бойцы — Георгиевские кавалеры. А подавлять мятеж должны были другие войска, которые были обязаны послать с разных фронтов главнокомандующие и генерал Алексеев.

Назначение генерала Иванова подтверждается двумя приказами. Однако и здесь имеются свои загадки. Первый «Приказ № 43 по Петроградскому военному округу на театре военных действий» гласит: «Высочайшею волею 27-го февраля генерал-адъютант Иванов назначен Главнокомандующим Петроградским военным округом. Генерал-лейтенант Хабалов»[971].

Но второй Приказ № 44, изданный на следующий день, гласит: «Петроград, февраля 28 дня 1917 года. Впредь до прибытия генерал-адъютанта Иванова во временное командование войсками вступаю я. Подписал генерал-лейтенант Марков»[972].

Генералом Марковым, подписавшим этот второй приказ, мог быть только министр-статс-секретарь Великого княжества Финляндского генерал-лейтенант В. И. Марков. Получается, что 28-го февраля генерал Хабалов был отстранён от должности ещё до прибытия генерала Иванова. Такой приказ мог отдать только Государь.

Таким образом, от генерала Иванова требовалось в первую очередь обеспечить восстановление законной власти и самое главное безопасность приезда императора в Царское Село. Вот почему Иванов со своим батальоном должен был двигаться по железной дороге самым быстрым путём через Витебск — на Царское Село.

В случае если бы генерал Иванов выполнил поставленную перед ним задачу, вернувшийся из Ставки император имел бы в столице подразделения верных войск под командованием верного генерала. В этом случае велика вероятность того, что взбунтовавшиеся войска присоединились бы к царским войскам, а подошедшие фронтовые подразделения навели бы окончательный порядок.

Однако этим планам царя не суждено было сбыться. Любопытно, что генерал Тихменёв в своих воспоминаниях пишет, что он ещё 27-го февраля сказал Иванову: «Я уговорился, что буду осведомлять его о движении прочих частей, направляемых из района Северного фронта в его распоряжение, и что он будет телеграфировать непосредственно мне о своём движении. «Только сомневаюсь я, Ваше Высокопревосходительство, чтобы вы получили мои телеграммы, перехватывать их будут». Я оказался прав. Сколько помнится, из нескольких посланных Ивановым телеграмм (о чём я узнал от него уже впоследствии) я получил только одну. А моих телеграмм он не получал вовсе»[973].

Здесь возникает два вопроса: 1. Кто мог контролировать телеграммы царского генерал-адъютанта с диктаторскими полномочиями в его поезде? 2. Почему ни Тихменёв, ни Иванов, обладая информацией о том, что существуют некие силы, которые могут и собираются помешать генералу Иванову выполнить приказ императора, не предприняли ничего для обезвреживания этих сил, или хотя бы не поставили в известность об этом Государя?

На эти вопросы есть единственно возможный ответ. Иванов и Тихменёв были частью той военной силы, которая в союзе с петроградскими заговорщиками готовила свержение императора Николая II. Скорее всего, никто «не перехватывал» ивановские и тихменёвские телеграммы. Они сами отправляли их, или их копии, своим старшим начальникам. А рассказывать об этих «перехватах» Тихменёву приходилось по следующей причине. «Значительно позже, — пишет он, — я имел удовольствие прочесть все мои телеграммы напечатанными в книге «Палладиум русской свободы». Эта книжка, где под «Палладиумом» разумелся Таврический дворец (помещение Государственной Думы), была издана полковником комендантом Думы»[974].

Надо же было как-то Тихменёву объяснять в эмиграции, как попали его телеграммы вместо ивановского поезда в «штаб революции», в Петроград.

Прощаясь с генералом Ивановым, Государь сказал ему: «До свидания. Вероятно, в Царском Селе завтра увидимся».

Иванов покинул императорский поезд, а в 5 часов утра Литера А отправился с перрона могилёвского вокзала. «Императорские поезда ушли, — писал генерал Спиридович. — На путях станции Могилёв спокойно оставались вагоны с генерал-адъютантом Ивановым и с его Георгиевским батальоном. Этот поезд двинулся по назначению лишь в час дня 28 февраля, через семнадцать часов после того, как Государь отдал своё распоряжение. Ставка не торопилась»[975].

Генерал Воейков накануне отъезда спросил генерала Иванова, «отчего он так медлит с отъездом, и получил в ответ, что он не хочет нарушать военного графика, так как это может произвести замедление в движении продовольственных грузов для армии. В такую минуту ответ этот показался мне более чем странным»[976].

Столь длительная задержка отправки отряда генерала Иванова привела к тому, что император Николай II оказался в пути совершенно без военной поддержки. Фактически эта поддержка сводилась к следовавшему в императорском поезде караулу Железнодорожного полка, который увеличили по приказу дворцового коменданта Воейкова на 10 человек.

Недаром позже, когда царский поезд не мог следовать в Тосно, кто-то из свиты сказал: «Вот если бы впереди нас шёл поезд с эшелоном генерала Иванова!»[977].

Исходя из этого, особенно странными кажутся слова генерала Иванова, сказанные им Государыне в Царском Селе 1-го марта, о которых императрица писала в письме императору того же числа: «Он (генерал Иванов — П. М.) надеялся провести твой поезд за своим»[978].

28-е февраля 1917 года. Вторник. Собственный Его Императорского Величества поезд

Одним из самых загадочных моментов попытки возвращения императора Николая II из Ставки в Царское Село является избранный маршрут следования. На этот раз, по свидетельству полковника А. А. Мордвинова, маршрут был не напечатан на толстом картоне, а лишь наскоро написан на клочке бумаги[979].

По поводу маршрута генерал Спиридович пишет следующее: «Прямое, кратчайшее расстояние от Могилёва до Царского Села по Московско-Виндаво-Рыбинской дороге — 759 вёрст. Но соглашением инспектора императорских поездов Ежова и дворцовым комендантом для Государя был установлен Могилёв — Орша — Вязьма — Лихославль — Тосно — Гатчина — Царское Село протяжённостью около 950 вёрст, захватывающий пять различных дорог. Почему выбрали более длинный маршрут, когда, казалось бы, надо было спешить добраться до Царского Села — неизвестно»[980].

По поводу подобного маршрута императорского поезда можно