пока в Царское Село. Безусловно, это было сделано по наущению Родзянко и, безусловно, было вызвано стремлением заговорщиков изолировать Государя в Могилёве.

Глава 4

Император Николай II по пути в Петроград

28-е февраля -1-е марта 1917 года

Ночь 28-го февраля 1917 года

Собственный Его Императорского Величества поезд

Император Николай II, судя по воспоминаниям лиц окружения, прибыл в свой поезд около 1 часа ночи. Тотчас к нему в поезд прибыл генерал-адъютант Н. И. Иванов. А. Блок пишет, что царь принял Иванова в 3 часа ночи[962]. Но судя по всему, это ошибка. Николай II в своём дневнике от 28-го февраля пишет, что «лёг спать в 3? так как долго говорил с Н. И, Ивановым»[963]. Дубенский, как и Мордвинов, утверждает, что Иванов пробыл у императора не менее 2-х часов. Если же верить Блоку, то Иванов пробыл у царя всего 15 минут.

О чём говорили перед отъездом император Николай II и его генерал-адъютант?

Генерал Дубенский пишет со слов Иванова, что Николай II излил душу генералу и сказал: «Я берег не самодержавную власть, а Россию. Я не убеждён, что перемена формы правления даст спокойствие и счастье народу». Так выразился Государь о своей сокровенной мысли, почему он упорно отказывался дать парламентский строй. Затем Государь указал, что теперь он считает необходимым согласиться на это требование Думы. […] Слова царя трогали генерала Иванова, по его рассказу, настолько, что ему трудно было иногда отвечать от спазм в горле. Государь, расставаясь с Николаем Иудовичем, поцеловался с ним, перекрестил его и в свою очередь Иванов перекрестил царя»[964].

Не известно, читал ли генерал Дубенский, когда писал своё сочинение, о письме генерала Иванова Гучкову. Это письмо Иванов направил злейшему врагу императора 9-го апреля 1917 года, то есть чуть больше чем через месяц после разговора с царём. В этом письме, в частности, Иванов заверял Гучкова, что «царизмом я заражен быть не мог и не был. А потому, отправляясь 28 февраля к должности главнокомандующего войсками Петроградского военного округа, я не мог быть и руководим заботою о каких-либо личных или фамильных интересах царя»[965].

Независимо от того, знал ли Дубенский о письме Иванова или не знал, но описываемый им в сусальных тонах разговор царя с Ивановым крайне сомнителен. Во-первых, не в характере Николая И было распространяться с посторонними людьми о своих душевных переживаниях. Во-вторых, даже загнанный в псковскую ловушку, царь продолжал выказывать своё отрицательное отношение и к «Ответственному министерству» и к парламентскому строю в России. Почему же он, отправляя генерала Иванова восстанавливать порядок в Петрограде, заговорил с ним об «Ответственном министерстве»?

Сам генерал Иванов в своём письме к Гучкову пишет следующее о разговоре с Государем: «Вечером 27 февраля с.г. Николай II объявил мне, что он назначил меня главнокомандующим войсками Петроградского гарнизона, сообщил, что в Петрограде начались волнения рабочих и запасных батальонов и что для усиления гарнизона туда посылаются войска из армии, и приказал на другой же день отправиться по назначению. […] Я считал обязанным себя доложить тогда же, вечером 27 февраля, бывшему императору, как о причинах усилившегося недовольства, так и о том, что необходимо немедленное принятие мер, которые могли бы удовлетворить разные группы народа. Доложил также и о том, что за последнее время недовольство проникло и в войска. […] Из краткого разговора я заключил, что Николай IIрешил перейти к управлению отечеством при посредстве министерства доверия в соответствии с желанием большинства Государственной думы и многих кругов населения»[966].

Итак, по Иванову, он сам заключил из краткого разговора, что царь склоняется к «министерству доверия». Никаких откровений, императора, о которых рассказывает нам Дубенский, Иванов не приводит. Здесь надо помнить, что своё письмо генерал Иванов писал сразу же после победы февральского заговора. Поэтому он делал всё, чтобы выслужиться перед победителями. Половина письма посвящена клятвам в верности генерала новому режиму и заверениям, что он всегда был в оппозиции «царизму», «разделял общее недовольство делами царствования Николая II».

В связи с этим Иванову нужно было обязательно убедить Гучкова, что 28-го февраля 1917 года он выступил на Петроград не как подавитель революции, а как исполнитель воли царя о введении «Ответственного министерства». Конечно, с точки зрения здравого смысла эта версия не выдерживает никакой критики, так как оппозиция в течение всех дней беспорядков безуспешно требовала от Николая II именно введения «Ответственного министерства».

Генерал Тихменёв вспоминал, как реагировал генерал Иванов на получение императорского приказа. Тихменёв пишет, что 27-го февраля вечером он был на докладе у генерала Алексеева. Во время разговора адъютант Алексеева доложил, что прибыл генерал Иванов. Алексеев пригласил Иванова войти в кабинет. «Со своей привычной приветливостью, поздоровавшись с ген. Ивановым, Алексеев, не садясь, как-то весь выпрямился, подобрался и внушительным официальным тоном сказал Иванову: «Ваше высокопревосходительство, Государь Император повелел вам, во главе Георгиевского батальона и частей кавалерии, о движении коих одновременно сделаны распоряжения, отправиться в Петроград для подавления бунта, вспыхнувшего в частях Петроградского гарнизона». После этого Алексеев сделал паузу, воспользовавшись которой, Иванов ответил, что Воля Государя Императора для него священна, и что он постарается выполнить повеление Государя»[967].

Как видим, никаких сентенций по поводу парламентаризма 27-го февраля Иванов не выказывал. Отвечал, как истинный верноподданный и офицер. Поэтому его заверения в письме Гучкову об «Ответственном министерстве», есть не более чем политический трюк.

Причины этого трюкачества хорошо объяснил Г. М. Катков: «После революции генерал Иванов сделал несколько заявлений, в которых видно стремление как-то оправдать свою миссию и рассеять подозрение, что она была направлена против Государственной Думы»[968].

Но кое-что касательно целей и задач, поставленных царём, из письма Иванова узнать можно. «Николай II, — пишет Иванов, — приказал мне передать генералу Алексееву его, Николая II, «приказание» сообщить председателю Совета министров о том, чтобы все министры исполняли требования главнокомандующего войсками Петроградского военного округа беспрекословно»[969].

То есть генерал Иванов назначался царём в мятежный Петроград представителем Верховной власти. Иванов был наделён чрезвычайными полномочиями. В этом и заключалась главная задача Иванова: в Петроград должен был прибыть не просто