толпе Чхеидзе, за ним говорили Скобелев и Керенский; что они говорили, точно не помню, но помню отлично, что это были типично трафаретные, митинговые, революционные речи. Им отвечал стоявший как раз перед ними в первых рядах толпы рабочий совершенно в их духе; он, между прочим, сказал, что им не нужно таких, как Милюков, а вот только что говорившие перед толпой ораторы — их вожди. После этих речей толпа ворвалась в Таврический дворец и начала там хозяйничать»[947].

Большинство депутатов не знало, что весь этот «поход революционного народа» в Государственную Думу был организован Керенским и его союзниками. Керенский действовал через своих сподвижников по Трудовой фракции: секретаря трудовиков В. Б. Станкевича, который в годы войны закончил военное училище и служил военным инженером, М. Н. Петрова, М. Н. Березина, В. И. Чарнолусского и других[948]. Станкевич писал, что непосредственно перед 27 февраля 1917 г. он разговаривал с М. Н. Петровым, который «стал говорить о необходимости военного выступления против правительства». Именно Петров предложил Станкевичу «собрать офицеров и убедить их подписать резолюцию о подчинении батальона Государственной думе».

Успешная работа среди офицеров велась трудовиком Петровым, Станкевич также пишет о Березине как связном между офицерами и президиумом Государственной Думы. На самом деле речь шла не о всём президиуме, а о вполне определенных и влиятельных депутатах из числа трудовиков. В качестве кандидата на роль организатора движения в войсках лучше всего подходил Керенский, который, как известно, был членом Совета старейшин Государственной Думы[949].

Кроме этого, безусловно, весьма интересна роль в организации захвата Таврического дворца руководства Центрального военно-промышленного комитета (ЦВПК)[950]. Но эти люди сами стремились к власти, выдвигая в качестве диктатора фигуру генерала Маниковского.

Керенский под угрозой физической расправы фактически заставил вождей Думы пойти по революционному пути и таким образом лишил их возможности легально оставаться у власти. Сам же он действовал открыто революционно.

Один из организаторов захвата Таврического дворца Чар-нолусский вспоминал, что когда руководимая им толпа ворвалась, «я потребовал вызвать ко мне немедленно же председателя думы Родзянко. Вскоре двери распахнулись, и показался Родзянко, за ним — Керенский, Некрасов, Милюков и другие. Я заявил: «Господин председатель Государственной думы, весь город находится во власти революционного народа и солдат, необходимо немедленно же низложить с престола династию Романовых, исключить из состава Государственной думы всех депутатов правее кадетов и взять власть в руки Думы». Родзянко пытался, было заявить, что не может допустить подобных заявлений; затем депутаты удалились»[951].

Керенский не только вошел во Временный комитет Государственной Думы, но и вместе со своим революционным штабом, который совершенно верно называли «штабом Керенского», вошёл в его Военную комиссию, возглавляемую Гучковым. В «штаб Керенского» входили: С. Д. Мстиславский (Масловский), В. Н. Филипповский, П. И. Пальчинский. Именно «штаб Керенского» организовал захват важнейших стратегических объектов города и начал аресты министров императорского правительства. По существу 27-го февраля 1917 года состоялось своеобразное революционное 18-е брюмера Александра Керенского и фактическое исчезновение Государственной Думы Российской Империи из политической жизни.

И пусть Керенский был всего навсего рядовой член Временного комитета. На самом деле именно он стал первым лицом образующегося нового режима.

Доказательством этому служит всё поведение Керенского уже 27-го февраля. Из воспоминаний С. П. Мансырева: «Помню, как в вестибюле дворца, уже часов в 10 вечера, появился какой-то седовласый тип, на костылях, одетый в мундир поручика. Он с помощью нескольких солдат привёл человек 30 обезоруженных, но в форме жандармских офицеров и полицейских чинов. Остановившись в Круглом зале, он громогласно возвестил, что просит доложить о себе «руководителю революции, депутату Керенскому». Пошли за ним; Керенский явился и с горделивой осанкой остановился перед стариком. Тот вытянувшись елико возможно, держа руку у козырька, рапортует: «Имею честь доложить, что мною схвачены в разных местах, обезоружены и приведены 30 врагов народа. Головы их передаю в ваше распоряжение». Приняв «рапорт», Керенский внушительно ответил: «Благодарю, поручик, рассчитываю на вас и впредь… Уведите их!» — и важно удалился. Ни один вопрос: за что, при каких обстоятельствах схвачены злополучные, задан «руководителем» не был; куда вести их — тоже никто не знал. Но толпа поняла по-своему это приказание: набросилась на приведённых и стала их неистово избивать кулаками и прикладами, так что некоторые из «врагов народа» здесь же повалились замертво; а других вытолкали за двери и куда-то действительно повели… — судьба осталась неизвестной»[952].

В этом рассказе для нас самым интересным является то обстоятельство, что уже 27-го февраля в сознании мятежников «руководителем революции» был не Родзянко или Милюков, а Керенский. Вечером 27-го февраля он ещё больше закрепил своё положение, войдя в состав только что образовавшегося ещё одного незаконного органа — Временного Исполнительного комитета Совета рабочих депутатов, который немедленно встал в оппозицию Временному комитету Государственной Думы. Совет расположился там же, где и Комитет, в Таврическом дворце.

Керенский распоряжался в здании Государственной Думы на правах хозяина. Б. Г. Сергиев вспоминал, что уже около 16 часов дня Керенский сидел в Полуциркульном зале, где и отдавал распоряжения[953].

Около 18 часов в здание Думы привели схваченного революционерами по приказу Керенского председателя Государственного Совета И. Г. Щегловитова. Керенский подошёл к нему и «произнёс фразу, повторенную им в эти дни не один раз.

— Гражданин Щегловитов, — сказал он, — от имени народа объявляю вас арестованным.

В это время сквозь толпу протискивалась могучая фигура Родзянки.

— Иван Григорьевич, — как радушный хозяин обратился он к Щегловитову, — пожалуйте ко мне в кабинет!..

Замешательство разрешил студент, заявивший:

— Нет, бывший министр Щегловитов отправится под арест, он арестован от имени народа.

Керенский и Родзянко несколько минут красноречиво, молча смотрели друг на друга и затем разошлись в разные стороны. Щегловитов был отведен под стражей в знакомый ему министерский павильон