Цзян Я снял с Фан Му очки, завернул их в черный пакет и отбросил в сторону. Затем присел на корточки и принялся снимать с полицейского одежду. Вскоре Фан Му остался в чем мать родила и лежал на холодном полу, словно скотина, которую собирались зарезать.

Цзян Я отбросил одежду в угол, засучил рукава и заметил, что на правой руке у него глубокий кровавый след. Он повернулся к Фан Му, хмыкнул, взял большое пластиковое ведро, подошел к бассейну на северной стороне, открыл крышку и вылил жидкость из ведра в бассейн. Резкий запах моментально распространился по узкой кабинке. Цзян Я не останавливался до тех пор, пока не вылил всю жидкость из нескольких ведер, после чего повернул кран, и в бассейн хлынула вода.

Когда жидкость смешалась с водой, аромат стал немного слабее, но все равно был очень удушливым. Однако Цзян Я не придавал этому значения – этот запах действовал на его нервы возбуждающе.

После того как бассейн наполнился, Цзян Я закрыл кран и повернулся к голому Фан Му. Он, казалось, был немного недоволен тем, что тот все еще лежит без чувств, поэтому вылил немного жидкости, оставшейся в ведре, на его лицо.

Глаза Фан Му внезапно открылись, дыхание резко участилось, а затем он зашелся в сильном кашле.

Цзян Я усмехнулся:

– Формалин. Вкусно, не правда ли? – Он отбросил ведро и наклонился к противнику: – Придется привыкнуть, тебе предстоит отмокать в нем очень долго.

Фан Му с трудом моргал, казалось недоумевая от происходящего. Спустя долгое время его глаза наконец сфокусировались на лице Цзян Я.

– Узнаешь меня?

Фан Му на мгновение прикрыл и тут же открыл глаза.

– Отлично. Меня зовут Цзян Я. – Он нагнулся, и на лице появилась натянутая улыбка. – Я – «Огни города».

Когда Фан Му услышал последние два слова, в его глазах промелькнула насмешка, а уголки рта слегка приподнялись. Вслед за этим разбитые и опухшие губы зашевелились, и профайлер издал несколько слабых звуков.

– Что ты сказал? – нахмурился Цзян Я. – Я не расслышал.

Фан Му закрыл рот и с жалостью, смешанной с иронией, посмотрел на него полуприкрытыми глазами.

– Повтори!

Сначала Фан Му не издал ни звука, словно набираясь сил, а потом отрывисто произнес:

– Не ты «Огни города», а я. – Края его рта были покрыты засохшей кровью, из-за чего к его голосу примешивался шорох. – Каждый в этом городе знает… «Огни города» – это я.

Цзян Я побледнел и медленно выпрямился; его грудь тяжело вздымалась, а самодовольное выражение исчезло с лица.

– Да что в тебе достойно «Огней города»? Посмотри на себя, ты похож на кучу хлама!

– Неважно. – Голос Фан Му был слабым, но отчетливым. – Даже если ты меня убьешь, люди все равно запомнят меня.

– Нет! – Цзян Я, потеряв контроль, указал на нос Фан Му и выкрикнул: – Пройдет немного времени, и горожане увидят, что «Огни города» снова вернулся!

Фан Му вдруг глухо рассмеялся, словно в его груди терлись друг о друга два куска железа.

– Ты можешь продолжать убивать; я уверен, так и будет… – Он сделал паузу, переводя дыхание. – Однако люди будут думать, что ты всего лишь подражатель. Правда, Гоудань?

На лице Цзян Я вмиг появилось кровожадное выражение.

– Не. Смей. Звать. Меня. Гоудань. Не смей!

Глухой звук ударов эхом разносился по пустой кабинке.

Цзян Я устал бить, отступил на несколько шагов и прислонился к стене, тяжело дыша. Голова Фан Му склонилась набок, а лицо превратилось в кровавое месиво. Он неподвижно лежал на полу с раскинутыми конечностями, его кожа уже приобрела ужасающий мертвенно-бледный оттенок.

– Эй! – Цзян Я скрежетал зубами, с его лба стекали струйки пота. – Ты умер?

Фан Му никак не отреагировал, а его грудь, казалось, больше не вздымалась.

– Ты не можешь так умереть! Я не могу убить тебя так просто!

После этих слов он уже собирался броситься наверх, но, сделав шаг, увидел, как нога Фан Му дернулась. Из горла полицейского вырвался слабый, но протяжный стон. Боль. Смятение. А также тоска умирающего по миру людей – и облегчение от того, что все закончилось.

Глухие стоны походили на призрачные рыдания, а кабинку, заполненную запахом формалина, будто прочно накрыла невидимая сеть. «Огни города» остолбенело смотрел на Фан Му, потерявшего человеческий облик, но не решался нанести следующий удар.

Стоны продолжались долго, но постепенно стихли и превратились в приступы надрывного кашля. А вслед за этим Фан Му неожиданно разразился смехом. Этот прерывистый смех резал слух, подобно раскатам грома.

– Что смешного? – Трясущимся пальцем Цзян Я ткнул в Фан Му. – Над чем ты, кусок дерьма, смеешься?!

– Заканчивай, Цзян Я. – Фан Му выкашлял несколько сгустков крови и полуприкрытыми глазами невозмутимо посмотрел на мужчину. – С «Огнями города» покончено… Он должен исчезнуть.

Цзян Я застыл, и его рука замерла в воздухе. Он наконец понял: Фан Му здесь, чтобы умереть. После того как все решили, что Фан Му – «Огни города», он решил погасить этот яркий свет таким саморазрушительным способом.

Цзян Я медленно опустил руку, а ярость и шок на его лице сменились глубоким отчаянием и скорбью.

– Я не могу остановиться… не могу… – На глаза Цзян Я навернулись слезы. – Я хочу изменить некоторых людей… некоторые вещи… Я не могу быть обычным маленьким человеком… Я хочу доказать Вэй Вэй, что я достойнее Сунь Пу… что я сильнее всех вас…

Не в силах продолжать, он рухнул на пол и, положив голову на колени, громко зарыдал:

– Я не могу… не могу остановиться…

Фан Му спокойно смотрел на него, и блеск в его глазах постепенно тускнел. Спустя долгое время он с трудом заговорил хриплым голосом:

– Убийствами проблемы не решить… Жители этого города не должны верить в тебя…

– А во что они должны верить?! В коррумпированное правосудие и несправедливые законы? – Цзян Я внезапно разозлился, подполз на коленях к Фан Му, схватил того за волосы и начал трясти. – Что плохого в том, что они верят в «Огни города»? Что плохого в том, чтобы верить в воздаяние за добро и зло?!

Голова Фан Му безвольно качалась, подчиняясь рывкам, а сам он хрипел так, словно в любой момент мог испустить последний вздох. Только когда Цзян Я безжалостно швырнул его на пол, у него получилось отдышаться. Через некоторое время Фан Му с трудом заговорил, а его голос стал еще слабее:

– Это не