Поняв, что даос издевается над ним, император разозлился. Столько серебра даром перевел! Затем он, вспомнив, радостно улыбнулся: нет, не зря, у него теперь есть восемь красавиц, которые будут петь да танцевать перед ним. Оглянулся — ни красавиц, ни даоса. В бешенстве направил сотню офицеров, чтобы те разыскали "дьявола-даоса", да только Хань Сян-цзы и след простыл. Кто же его отыщет.

А деньги Хань раздал голодным и несчастным крестьянам.

Мост, построенный лучшим из восьми бессмертных

В пров. Ань-хуй есть Желтая гора — Хуан-шань. К северу от горы, недалеко от деревни Тхань-цзя-цяо, есть древний каменный мост, который жители называют "Мостом лучшего из восьми бессмертных". Построил его, согласно легенде, Хань Сян-цзы, который случайно, прогуливаясь, оказался в тех краях.

В древности Желтая гора притягивала своими красотами, необычными пейзажами несметное количество людей. Вот и Хань Сян-цзы прилетел однажды летом на своем "курчавом" благовещем облаке, чтобы самому увидеть знаменитые вершины.

Но, оказавшись недалеко от селения Тхань-цзя-цяо, он остановился: путь ему преграждала широкая, бурлящая река. Самого Хань препятствие не могло испугать, он легко преодолел бы его, перелетев через воды. Но он обратил внимание, что на обоих берегах скопилось множество людей; они ходили вдоль берега и не знали, в каком именно месте можно осмелиться перейти реку.

Некоторые бедолаги, у которых были особо неотложные дела, все же входили в воду, там, где река была помельче, и, рискуя жизнью и держась друг за друга, все же пытались преодолеть бурную стихию. И из этих смельчаков каждый раз непременно несколько человек, не в силах устоять на ногах, падали в воду и тонули, ибо, несмотря на их ужасные крики, помочь им никто не мог.

Сердце Ханя переполнилось жалостью и состраданием. "Проявлю-ка я свою волшебную силу, построю им каменный мост". — Подумал небожитель и тут же, спрыгнув с облака, принял облик каменотеса и направился к берегу. Уже смеркалось, близился вечер; и люди, которые так и не осмелились ступить в воду, стали возвращаться домой. Не ушел лишь один старик-крестьянин с белыми волосами. Он задумчиво смотрел на воду. Хань подошел к нему и спросил:

Уважаемый дядюшка, не подскажете ли, где удобнее всего пересекать реку, в каком месте, обычно, бывает больше всего народу?

Седобородый указал на широкий участок, где вода была наиболее мелкой, как раз рядом с селением Тхань-цзя-цяо. Поблагодарил Хань крестьянина, а когда оглянулся, того и след простыл; понял тогда небожитель, что разговаривал с самим духом горы Хуан-шань.

И как раз в этот день еще один из восьми бессмертных оказался в этом же месте; на круглом с завитушками облаке-тумане спустился в районе Тхань-цзя-цяо толстячок Лань Цхай-хэ. Увидел он каменотеса, который что-то вычислял, чертил и вымеривал, и удивился: кто этот способный человек, что собрался возвести мост в одиночку, на ночь глядя? Пригляделся внимательнее, — да ведь это Хань Сян-цзы!

— Эй, брат Хань, — окликнул он, — чего это ты вздумал тут мост строить?

Увидев Лань Цхай-хэ, Хань обрадовался:

— Как ты кстати оказался здесь! — И поведал товарищу о своих планах.

Я не прочь помочь тебе, — сказал Лань, — но предлагаю построить два моста: ты свой, а я — свой. Причем, завершить работу мы должны будем до "третьих петухов", согласен?

А Хань знал, что Лань — большой карьерист и честолюбец, что ради славы он непременно расстарается, а поэтому согласился, чтобы, воспользовавшись случаем, проявить и свои таланты. Ведь победить такого соперника — лестно. А то, что на реке окажется два моста вместо одного, задуманного, даже лучше, — людям будет еще удобнее.

Итак, приступили к делу. Ночь опустилась такая темная, что на вытянутой руке свои пальцы не увидишь. Лань Цхай-хэ демонстративно стал прохлаждаться с радостным видом; он помахивал своей корзиночкой, вызывая то ветер, то дождь; он хотел подчеркнуть, что построить мост для него — пара пустяков, а потому он и не торопится, не суетится.

Ханю не понравилась эта манера "блефовать, пуская пыль в глаза". Ухмыльнувшись, взял он свою волшебную метелочку для смахивания пыли, с которой часто изображают даосов, и отправился вдоль берега реки, мимо Белого павильона, к горе Хуан-шань.

Вскоре он увидел стадо огромных жирных свиней. Они спускались с горы к воде, толпясь и отталкивая друг друга. Взмахнул Хань своей метелочкой, хлопнул в ладоши, и вдруг свиньи остановились, замерли, а затем превратились в огромные камни гранитной породы. Потом он выдернул волосок из метелочки, легко дунул на него, и тот, подобно стреле, полетел в небо, пронзив облако. Облако свалилось и превратилось в точильно-огранный станок, который принялся без устали дробить и шлифовать гранитные камни. Из него буквально вылетали белые, до блеска отполированные каменные бруски, которые затем укладывались рядами на берегу реки.

Хоть и делалось все не руками, а с помощью волшебства, это тоже требовало и умения, и времени. Сначала Хань трудился над опорами моста, затем приступил к изготовлению собственно "тела" моста. Не успели еще петухи прокричать три раза, как роскошный каменный мост с пятью пролетами был готов. Увидел Хань, что времени у него еще достаточно, и решил пойти посмотреть, как работает Лань Цхай-хэ.

А надо сказать, что хотя Лань и хорохорился, изображая из себя всемогущего, таланты его в области волшебства были не такими уж и высокими, поэтому он выбрал место, где вода хоть и была опасно бурной, зато река была поуже, и быстро перекинул там мост с одной аркой. Увидев Ханя, он поспешно спросил:

— Ну, как, братец, продвигается дело?

— Мост давно построен, но мне надо еще раз подняться в горы за камнями, чтобы устроить заграждения на обоих берегах вокруг оснований моста. И тогда в случае, если река разольется, вода не сможет залить крестьянские поля, — сказал, и вновь направился к Желтой горе.

Не ожидал Лань, что его "соперник" уже построил мост, и стал завидовать. "Если он еще и заграждения построит, то посрамит меня, это уж точно", — подумал Лань и, превратившись в старую женщину, стал на берегу у Белого павильона.