Дорога к намеченной точке оказалась забита толпой. Обойти было бы проще, но не хотелось приближаться к ярко-освещенному туннелю, ведущему прямо на посадочную площадку порта. Там стояла местная охрана. Пока не стоило лишний раз обращать на себя внимание. Как удачно капюшон скрывал мои рыжие волосы.

Протискиваясь между разными гражданами, игнорируя приглашения торговцев, я придерживала капюшон и старалась никого не задеть. Кто знает, какая культура у этих народов…

И вдруг я услышала ее…

В груди резануло от боли, а потом сердце забилось, как бешеное. Я не ожидала, что это выбьет почву из-под ног. Упав на одно колено, я потрясенно заморгала от непрошенных слез…

Пространство пронзала мелодия, под которую мы с Макроном танцевали на балу. А ведь она была моей любимой. Я столько раз прокручивала её после бала. Я напевала её в душе, установила на коммуникатор себе, маме и сёстрам. Даже Лада прониклась трогательностью мелодии и поставила её на мой контакт…

А теперь каждая нота ударяла по нервам, будто меня резали лазером. Я почувствовала такую тяжесть где-то за грудиной, что даже дышать стало больно. Этот хомони не только заставил ненавидеть мир, в котором я жила, но и отобрал у меня все самое дорогое. И мою свободу. Где я теперь была? Что будет дальше? Справлюсь ли я? Сердце до того сжалось, что я еле сдержала рвущийся из горла стон.

Кто-то толкнул в плечо, я резко оглянулась, и капюшон слетел с головы. Я пришла в себя. Кроме музыки, вокруг загудели голоса разных инопланетян. Они все таращились на мои волосы и показывали пальцами. Я стремительно поднялась, накинула капюшон и панически рванулась в сторону. Кто-то схватил меня за плащ, и тот треснул по швам и остался где-то позади. Я растерянно оглянулась и попятилась от толпы…

И неожиданно среди чужих лиц мелькнули огненно-алые глаза. Охнув, я метнулась в другую сторону, но толпа, сгустившаяся вокруг, не дала вырваться. Я оглянулась назад, где только что видела хомони, в надежде, что привиделось, и пронзительно закричала, чтобы заставить всех расступиться. Толпа среагировала внезапно, но вместо того, чтобы разбежаться, навалилась на меня.

– Бес вас раздери! Чтоб вас всех…– отбиваясь руками и ногами, закричала я.

Вдруг кто-то буквально поднял меня за шиворот и вытянул из толпы, пронеся несколько шагов к освещенному туннелю. От испуга и растерянности я заболтала ногами в воздухе и замахала руками, но это не помогло. А потом этот кто-то резко поставил меня на ноги перед охраной. Я дернулась и оглянулась…

На меня смотрели огненно-алые глаза командора. Плотно сжатые губы говорили, что он невероятно зол, а дергающиеся желваки – что терпение на исходе.

Я сжалась от ужаса и попятилась, но он крепко схватил меня за запястье, показал что-то кричащей охране и втянул за собой в туннель.

– Пустите меня!– отчаянно крикнула я.

– Не дергайся, иди спокойно!– громыхнул голос командора.

Хомони тащил за собой, а я из последних сил упиралась ногами в пол и пыталась вырваться, еще не понимая, что сопротивление уже бессмысленно.

– Вы не понимаете!– вырывалась я даже тогда, когда он тащил меня через всю посадочную площадку к челноку с эмблемой второго военного флота.

– Чего именно?– прогремел его голос.

Я чувствовала, как его пальцы прожигают кожу на запястье, и не могла унять дрожь во всем теле.

«Как я могла попасться?! Как он нашел меня?!»

– Я не полечу на Гану! Я не сдамся!– в голос зарыдала я, но все еще яростно сопротивляясь.

Командор открыл дверь челнока и втолкнул меня внутрь. Широко раскрыв глаза, я быстро смахнула слезы и непримиримо выкрикнула:

– Я не вернусь в альянс! Вы не знаете, на что обрекаете меня…

– И на что же?– прищурился он и грозно надвинулся. Я вздрогнула и попятилась.– Тебя что – били? Что ты дергаешь от каждого хомони?

– Побои – это не самое страшное,– на выдохе прошептала я, вспоминая звезду на спине Лю Мин и кровь, стекающую по ее хрупким ногам. От яркой картины перед глазами поморщилась и содрогнулась всем телом.

Командор на секунду замер взглядом на моем лице, радужки ярко вспыхнули, а затем сменились спокойным мерцанием. Он отвернулся и нервно ударил по кнопке закрытия двери. Та захлопнулась, и я вжалась спиной в корпус челнока.

– Рассказывай!– сурово потребовал командор.

Я знала, что он требует правды. И в отчаянии готовилась рассказать все начистоту, только бы это помогло.

Он продолжал стоять спиной, одной ладонью упираясь в дверь, и, содрогаясь от рыдания, я заговорила:

– Вы правы, я лгунья… Я помню все, что со мной произошло… Макрон Босгорд выбрал меня на торгах… Он единственный претендент и воспользовался древним правом поставить печать практически сразу… Но я слишком боялась его, он ведь законник, чтобы рассказать правду о нем и то, что он сделал,– я зажмурилась и с горечью выдохнула:– Я не хочу даже вспоминать это …

Неожиданно командор повернулся и схватил меня за руку.

– Почему твои слова не совпадают с гражданской историей?– жестким голосом спросил он.

– Отпустите меня!– взмолилась я, схватив его за руку, которой он держал меня, и падая на колени.– Меня все равно накажут и всю мою семью… Но добровольно я никогда не вернусь туда, где он найдет меня…

Командор склонил голову и посмотрел на мои пальцы на своей руке: я впилась в его кожу ногтями, будто пыталась выцарапать свободу.

– Отвечай, Малых!– приказал он.

От его тона внутри все сжалось. Хомони стоял надо мной, как неприступная скала. Так и хотелось пригнуться, склонить голову или провалиться сквозь пространство. Но злость все еще кипела и стирала границы благоразумия.

Молчание продлилось, казалось, целую вечность. Я ослабила хватку и, в конце концов, отпустила его. Он тоже отнял свою руку. Сев на икры и опустив голову, я уронила руки на колени. А потом вдруг произнесла то, что уже не смогла исправить, и снова увязла в паутине лжи:

– Да, я нарушила не один смертельный закон. Я пошла на то, чтобы мою историю затерли,– пульс участился от испуга, но все же продолжила с еще большей убежденностью:– Я собиралась стереть и печать, чтобы скрыться от этой семьи… Но не смогла… И вы не сможете меня удержать, я все равно сбегу!.. Или умру…

– Твоя смелость граничит с глупостью!– пренебрежительно усмехнулся он.

– Мне все равно: умереть здесь – в незнакомом порту, или на Гане, или на Тоули,– дрожащим голосом ответила я, но посмотреть на командора так и не смогла: слезы застилали глаза, а он пугал одним своим видом.

– Ты хочешь сбежать отсюда?– от его тона и резкого движения рукой я обняла себя за плечи.– И как ты собиралась бежать? Тебе неизвестны ни порядки, ни культура этого народа. А им,– он пренебрежительно махнул в сторону города,– не нужна война с хомони…