не хотел начинать войну с союзом латинов, зная, что решение представителей городов разделяют не все, но что в каждом городе плебеи избегают войны и сторонников сохранения договоров больше, чем тех, кто предлагал разорвать их. Все же сенат решил послать против фиденян одного из консулов — Мания Туллия — во главе большого войска. Он же опустошил их землю совершенно безнаказанно, так как никто не защищал ее, и расположившись лагерем рядом со стенами города, начал расставлять охрану, чтобы ни продовольствие, ни оружие и никакая иная помощь не поступала жителям города. 3. Фиденяне, оказавшись в осаде, отправили послов к латинским общинам, прося у них немедленной помощи. Вожди латинов, созвав собрание городов и снова дав слово Тарквиниям и пришедшим от осажденных, стали приглашать членов совета высказывать мнение, начав с наиболее старых и известных, о том, каким способом следует воевать с римлянами. 4. Было сказано много слов и прежде всего о самой войне, следует ли решаться на нее. Ведь, с одной стороны, наиболее беспокойные из членов совета считали необходимым вернуть царя к власти и советовали помочь фиденянам, желая стать вождями воинов и взяться за великие деяния, но более всего стремясь к монархии и тирании в своих полисах, в чем, как они считали, им помогут Тарквинии, вернув себе власть над римлянами. С другой стороны, наиболее разумные и порядочные из участников совета считали, что города должны соблюдать договоры и не вступать поспешно в войну. И они пользовались наибольшим доверием у простолюдинов. 5. Сторонники войны, оттесненные теми, кто призывал сохранить мир, в конце концов убедили провести собрание хотя бы относительно того, чтобы отправить в Рим послов, которые призовут и вместе с тем посоветуют городу предоставить Тарквиниям и всем другим изгнанникам безопасность и полную амнистию, а также подготовят соглашения относительно того, чтобы римляне установили прежнюю форму правления и отвели войска от города фиденян, так как латины не позволят, чтобы их сородичи и друзья были лишены отечества. Если же римляне ничего из этого делать не согласятся, тогда они и решат относительно войны. 6. Ведь латины знали, что римляне не примут ни одного из этих требований, желая лишь получить благовидные поводы для войны и считая, что они тем временем ухаживаниями и подарками склонят противников на свою сторону. Проведя голосование об этом и назначив римлянам годичный срок для принятия решения, а себе — для приготовления к войне, а также назначив послами тех, кого хотел Тарквиний, председательствующие закрыли собрание.

LIII. Когда латины разошлись по городам, сторонники Мамилия Тарквиния, видя, что многие из них охладели в своем рвении, почти потеряли надежду на чужеземную помощь, поскольку не были уверены в ней, и, поменяв свои замыслы, стали обдумывать средства к тому, чтобы в самом Риме развязать гражданскую войну, от которой тот ничем не был защищен, и поднять восстание бедняков против богачей. 2. К тому времени значительная часть плебеев уже пришла в движение и начала испытывать страдания, но более всего бедняки и те, кто из-за притеснений заимодавцев уже более не желал наилучшего для государства. Ведь кредиторы не проявляли умеренности, но тащили должников в тюрьму и обращались с ними, как с купленными рабами. 3. Узнав об этом, Тарквиний послал в Рим нескольких не вызывающих подозрения людей вместе с послами латинов, которые принесли с собой деньги и вступили в переговоры с бедняками и наиболее дерзкими из римлян. Послы вручали последним принесенные деньги и посулили добавить еще после возвращения царей из изгнания, и таким способом они подкупили очень многих граждан. Против аристократии сложился заговор не только из свободных бедняков, но и из подлых рабов, прельщенных надеждой освобождения. Из-за казни в прошлом году их товарищей они были настроены враждебно и злонамеренно по отношению к своим хозяевам и, поскольку утратили их доверие и подозревались в том, что нападут на своих господ, если представится удобный случай, с радостью откликнулись на призыв к бунту. 4. План их заговора состоял в следующем: вожаки предприятия должны, дождавшись безлунной ночи, захватить холмы и укрепленные места города. Слуги же, при известии о том, что другие уже заняли важные места (подразумевалось, что это станет им ясно по их кличу), должны убить спящих хозяев, а после этого разграбить жилища богачей и открыть ворота тиранам.

LIV. Однако богиня Провидения, во всех случаях спасавшая град, да и в наше время продолжающая оберегать его, раскрыла их козни, так как одному из консулов, Сульпицию, был сделан донос двумя братьями, Публием и Марком Тарквиниями из Лаврента, главарями участников заговора, принужденными к этому богиней Судьбы. 2. Дело в том, что во сне им привиделось, будто им угрожают самые страшные кары, если они не прекратят заговора и не откажутся от своих намерений; и им представилось, что их преследуют некие духи и нападают на них, и выкалывают им глаза и, наконец, что они претерпевают другие многочисленные и страшные мучения. Они проснулись, дрожа от страха, и из-за него уже не могли заснуть. 3. Сначала они пытались умилостивить преследовавших их божеств наиболее отвращающими несчастья и наиболее успокаивающими их жертвоприношениями, но, ничего не добившись, обратились, скрывая тайный замысел своего предприятия, к оракулу, желая выведать только, наступило ли подходящее время для совершения того, что они задумали. Когда же оракул ответил, что они идут дурным и гибельным путем и, если не откажутся от своих намерений, погибнут самым позорным способом, то Тарквинии, опасаясь, как бы другие не опередили их в раскрытии тайны, сами сделали донос тому из консулов, который оказался тогда в городе. 4. Консул же, похвалив их и пообещав отблагодарить, если и дела их не разойдутся со словами, запер их у себя в доме, ничего никому не сказав. И хотя ранее он не допускал к себе послов латинов и медлил с ответом, теперь он, введя послов в сенат, высказывает им мнение сенаторов. 5. «Друзья и сородичи, вернувшись домой, ответьте высшему совету латинов, что римский народ не угождал гражданам города Тарквинии, которые первые потребовали возвращения тиранов, и затем не склонился перед всеми тирренами, коих приводил царь Порсена, и которые, прося за них, развязали тяжелейшую из всех войну, но ради свободы терпел, видя свою землю опустошенной, деревенские дома сожженными, а себя осажденным, но так и не подчинился ничему из того, чего не желал делать. И римский народ удивлен вами, латины: ведь вы, зная об этом, тем не менее пришли с требованием принять тиранов и прекратить