Барховский же казался идеальным любовником: опытный, решительный, немногословный. Если он чего-то и хотел, то управлял ею взглядом или прикосновением. С ума сводили его животное чутье, будто он точно знал, чего она хочет в следующий момент, и ничего лишнего и отвлекающего от сути происходящего…

Смирившись с отсутствием сна, она искала в интернете татуировку, похожую на тот же орнамент, что и у Барховского, помня каждый ее сантиметр, что обводила пальцами, и ту границу, где она заканчивалась, — у самой головки члена. «Интересно, кто ее делал: мужчина или женщина? Насколько это, вообще, было необходимо?»

Это была красивая, тонкая работа, и ему она так шла. И тело Ульяны заныло от жажды уверенных рук, жарких ласк этого мужчины… И она снова хотела ощутить его твердый член у себя во рту… Бархатная кожа, нежная головка… Невыразимо приятное ощущение от скольжения языком по нему…

Внезапный стук в дверь застал Ульяну врасплох. Она напряженно подняла голову с подушки, с неохотой и растерянностью выплывая из своих фантазий, и прислушалась.

Стук повторился. Она поднялась, накинула тонкий шелковый халат и, посмотрев в глазок, озадаченно открыла дверь.

— Одевайся, поехали! — с порога приказным тоном проговорил Барховский.

— Куда?! Двенадцатый час ночи…

— Едем на озеро. Что у вас женщин с памятью? — раздраженно бросил он.

«С чего он на меня рычит?»— возмущенно подумала Ульяна, но молча подперла стену плечом и просто смотрела на мужчину.

— Мне тебя самому одеть? — окинув недотрогу сверху вниз, недовольно поинтересовался Кирилл.

Она выпрямилась и отступила на шаг.

— А что с твоей памятью: завтра понедельник! И Белка сказала, что не поедет!

— Она мне там и не нужна! Возьмешь ноут, поработаешь на природе, — не уступал Кирилл.

— Тогда и мне ни к чему…

Его острый взгляд полоснул по ее лицу словно бритва, даже волосы на затылке встали дыбом. Ульяна не вытерпела, невольно запустила пальцы в волосы и заправила их назад.

— Не поедешь? — сбавил тон он и вскинул брови.

Ульяна непримиримо сжала губы. Кирилл вынул телефон и набрал кого-то.

— Влад, завтра заедешь за мной в семь. Свободен, — уверенно проговорил он и, отодвинув хозяйку в сторону, переступил порог. — Ладно, не будем терять время…

— Эй, я тебя не приглашала! — открыто возмутилась Ульяна.

Но Барховский быстро снял пальто, поймал в объятия Ульяну, не успевшую отойти, и крепко прижался к ее губам.

Она влепилась носом в его щеку и чуть не задохнулась от отчаяния и злости на себя, что вовремя не остановила мужчину.

Только коснувшись недотроги, Кирилл ощутил, как ему не хватало этих губ, их мягкости, аромата, дрожи ее тела и замирания сердца, перед тем как бешено забиться от волнения… К паху потянулось тепло, и мышцы бедер задрожали от предчувствия сладкого удовольствия…

«К черту все! Я хочу ее со всеми дикими тараканами!»— жадно проталкивая язык в рот Ульяны и наслаждаясь упоением, наполняющим каждую клеточку тела, подумал он.

Ульяна не оттолкнула, а замерла, давая мужчине понять, что грубым напором он не изменит ее решения. Но чем дольше он касался ее губ, тем прозрачнее становилась броня, сопротивление тонуло в жарком поцелуе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Чтоб ты провалился со своими поцелуями…»— застонала истосковавшаяся по этому дьяволу девчонка внутри нее. Но Ульяна собрала последние ошметки гордости, подавила разгорающееся желание и глубоко вдохнула носом.

Барховский недовольно отстранился.

— Что не так?

Ульяна опустила глаза.

— Значит, без разговоров никак? — напряженно прищурился он.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, — спокойно ответила она, проводя тыльной стороной ладони по своим губам. — Не понимаю, зачем ты пришел.

— Значит, будем говорить, — уронил руки Кирилл и с нарастающим раздражением прошел в гостиную.

— Не будем, — спокойно отказалась Ульяна. — Ты просто уйдешь…

— Поздно. Я водителя отпустил.

— Значит, на такси поедешь…

— Значит, ты должна мне секс! — нахально оглянулся он, расстегивая манжеты рубашки.

— Да неужели? — возмущенно скрестила руки на груди Ульяна, потеряв терпение от такой наглости.

— Будешь сопротивляться? — иронично выгнул бровь он и замер на ней цепким взглядом.

Ульяна смятенно опустила глаза на татуировку, когда он снял рубашку, а затем подошел вплотную и, нежно потянув за прядь волос к себе, прошептал:

— Не будешь…

— Ненавижу тебя… — бессильно прошептала Ульяна и уронила лоб ему на грудь.

— Это взаимно, недотрога, — ласково усмехнулся Кирилл, распустил пояс ее халата, мягко спустил его с плеч и взял Ульяну на руки.

Ульяна даже не заговорила о том, кто была эта Рита. И Барховский не оправдывался. Все равно от этого ничего не изменится. Она его хочет. Он хочет ее, а все остальное просто реальность, которая накроет ее завтра, но не сейчас…

Тепло его тела, дерзкие руки, полный откровенного желания взгляд, ни секунды сомнений в том, что он уступит ее колебаниям, — сметали страхи и границы, превращая Ульяну в рабу.

— Хочу тебя всю вылизать… — сокровенно прохрипел он, укладывая недотрогу на спину и решительно разводя ее бедра.

Кирилл опустил голову между ее ног и глубоко втянул носом. От силы накатившего возбуждения только от одного запаха и вибрации ее тела, он тяжело задышал и приник губами к набухшим складочкам… Ее призывный стон и звук ногтей по обивке дивана, когда она пыталась ухватиться хоть за что-то, чтобы выдержать прилив возбуждения, только раздули в нем алчное пламя…

Она кончала от его ласк и истекала соком, от которого Кирилл терял голову. Он не мог надышаться ею, не мог утолить жажду, словно ничего слаще не пробовал. Он растворялся в ней, будто в ком-то родном и надежном. Ничего не волновало так, как ее возбужденное дыхание, горячее тугое лоно, окутывающее его ненасытный член шелком и дарящее небывалое блаженство… Он чувствовал, как ей нравится, знал, чем вызвать новый стон удовольствия, желал доставить еще большее наслаждение, чтобы она умоляла его остаться с ней… И потом, когда Ульяна засыпала и отворачивалась во сне, он тут же просыпался, притягивал ее к себе и, утыкаясь носом в волосы, отключался.