в город, победоносная, ликующая, опьяненная собственным всесилием. Вскоре она вновь двинулась в поход, но теперь у воинов Омнихрома появились имена – имена, завоеванные в крови и бою. Имена, отражавшие их неумолимость. Кое-кто звал их святотатцами – и они действительно были таковыми. Другие называли их убийцами люксиатов – они не возражали. Называли их и красными мантиями, видя в кровавом цвете их одежды символ их жестокости. Они позволяли звать себя как угодно и двигались дальше.

Сами извлекатели с почтением относились к кровавой кайме на своих одеждах и после стирки окунали подол в бычью кровь, чтобы пятно не сходило. Это придавало им дурной запах, особенно когда они шли все скопом, но они называли это ароматом свободы, запахом, напоминавшим о принесенных жертвах. Кое-кто втихую звал их животными. Сами они называли себя непобедимыми. Они называли себя «Кровавыми плащами».

Положение Лив позволило ей провести эту ночь в особняке одного из идосских вельмож. Она напилась пьяной, и когда после полуночи Зимун снова постучал к ней в дверь, на этот раз она не стала ему отказывать.

Глава 73

– Вы собираетесь отобрать их у меня, да? – спросил Кип.

Слова сами собой вырвались из его рта, необдуманные, неловкие, жестче и грубее, чем он намеревался.

– Что? – переспросил Гэвин, хмурясь.

У Кипа было такое чувство, будто бы пока Железный Кулак был рядом, он был способен быть собой – тем Кипом, который готовился к вступлению в ряды Черной гвардии, Кипом, который уже завязал некоторые непрочные дружеские отношения и начинал хоть что-то уметь. И вот теперь, стоило Железному Кулаку намекнуть, что Гэвин собирается забрать его из Черной гвардии, как все остальное снова нахлынуло на него. Не только то, что сегодня вечером его чуть не убили и что Янус Бориг умерла у него на руках, – но и то, что точно так же умерла у него на руках его мать; горечь и обвинение.

– Я знал! Я знал, что, если не рассмотрю их сразу же, кто-нибудь их обязательно у меня отнимет! Не знал только, что это будете вы.

Кип понимал, что злится не из-за карт – он злился на собственную беспомощность. До того как в его жизни появился Гэвин Гайл, увлекая за собой всех и вся, у Кипа была собственная дерьмовая жизнь в его собственном дерьмовом городишке, с его дерьмовейшими друзьями. С того самого момента, как Гэвин Гайл оказался рядом, Кип чувствовал, будто его бросили в море и не дают всплыть. И вот сейчас у него заканчивались последние запасы воздуха и он в панике молотил руками по воде, не глядя, кто может попасть под удар.

– Что ты делаешь? – спросил Гэвин.

– В каком смысле?

– Почему ты так себя ведешь? Еще две секунды назад ты был вполне в здравом уме.

– Вы меня бросили! – крикнул Кип.

От чувства покинутости у него перехватило горло. Было трудно глотать. Кип и сам не знал, что оно у него есть, это чувство, но теперь ощущал себя ужасно беззащитным, слабым, униженным. А все из-за того, что командующий Железный Кулак оставлял его навсегда – так же, как оставили все другие.

– Я… что?!

– Вы бросили меня здесь, – хмуро повторил Кип.

Он уже внутренне корчился от собственной дурости. «Гэвин едва ступил на порог, а ты сразу кинулся вымещать на нем свои обиды! Кажется, ты только что убеждал командующего в том, что ты взрослый?»

– Простите меня, – сказал Кип. – У меня ничего не вышло. Я не сделал ничего из того, о чем вы меня просили. – Он не мог смотреть на Гэвина. – Вы сказали, что у меня есть шесть месяцев, но единственное, что я смог придумать, чтобы чего-то добиться, это проникнуть в запрещенные отделы библиотеки, а туда можно попасть, только будучи гвардейцем. А до гвардейца мне еще далеко. Я не думаю, что обладаю нужными качествами. И с вашим отцом у меня тоже ничего не получилось: он меня ненавидит.

Гэвин вполголоса выругался.

– Жаль, что моей матери больше нет, – внезапно сказал он. – Я бы спросил у нее… Кип, вероятнее всего, ты не мог сделать ничего, чтобы ублаготворить моего отца. Ровным счетом ничего. А насчет другого задания… Удача пока не на нашей стороне; Цветной Владыка двигается быстрее, чем я от него ожидал. В любом случае, возможно, мне еще удастся обойти то препятствие, о котором мы говорили.

– Получается, все, что я делал, было лишним?

– Кип, уже очень скоро ты станешь одной из самых главных стрел в моем колчане. Но не единственной. Избави Орхолам, чтобы ты был моим единственным оружием.

Это была пощечина – прямо по его хнычущему пятнадцатилетнему лицу. И вполне заслуженная.

Гэвин снова выругался.

– Прости, я не это имел в виду. Я хотел сказать, что не смогу сделать то, что должен сделать, только одним оружием, каким бы острым оно ни было. Кип, ты заслуживаешь того, чтобы я уделял тебе больше времени, но в настоящий момент мне необходимо разобраться примерно с тремя экстренными ситуациями, и мои враги, скорее всего, не дремлют. Сможешь ли ты подождать?

Экстренные ситуации… Действительно важные вещи – спасение мира, предотвращение войн или, может быть, победа в войнах… судьбы сотен и тысяч людей, брошенные на весы… А Кип хотел от него – чего? Посидеть рядом и поболтать? Подраться на кулачках? Перекинуться в карты?

«Просто я жадный. И слабый. Я отвлекаю его от важных вещей. Из-за моего жалкого хныканья могут погибнуть люди. Во имя Орхолама, Кип, будь наконец мужчиной!»

Он сглотнул и выпрямился.

– Так точно, сэр. Я справлюсь.

Гэвин поколебался.

– Если… если от этого станет легче, я… я должен был взять тебя с собой. Обучать тебя лично. Я не… я просто не подумал. Я не привык думать о ком-либо, помимо себя. И я… сожалею об этом.

Кип не знал, что ответить.

– Сколько цветов ты уже можешь извлекать? – спросил Гэвин.

– Сэр?

Кип не понимал, чем вызван этот вопрос.

– Сколько цветов? – настаивал Гэвин.

– Эм-м… четыре. Или пять? Ваш отец вынудил меня поставить на кон мое право посещать практические занятия, так что у меня не было возможности тренироваться столько, сколько мне бы хотелось.

Гэвин нахмурился.

– Расскажи о том, что ты умеешь.

– Стабильными у меня получаются только синий и зеленый. Красный – нестабильный, желтый вообще как попало. А под-красный я после Гарристона не извлекал ни разу.

– Ты, наверное, знаешь: говорят, что Светоносец будет гениальным магом.

– Я… я – не он, сэр.

Он сказал «будет». Значит, его отец верил, что Люцидоний не был Светоносцем, что Светоносец еще не приходил!

– Нет, Кип, ты – не он. И не потому, что ты не гениален. Очень может быть, что ты действительно станешь гением. Светоносец невероятно талантлив, умен, одарен, сообразителен – все эти качества есть и у тебя. Ты не Светоносец потому, что никакого Светоносца не существует. Это миф, который разрушил жизни тысяч мальчиков, привел сотни тысяч людей к разочарованию и цинизму. Это ложь. Искушение, которое становится сильнее по мере того, как возрастает твоя собственная сила. И подобно любой лжи, она уничтожает того, кто долго носит ее в себе. Именно поэтому я тебе солгал.

– Что?

– Ты полихром, Кип. Я знаю, что твое испытание этого не показало, и если ты рассердишься