Раздался короткий пронзительный крик. Кто-то сорвался в унизанную кольями пропасть. Звонко упало оброненное копье. Над звериным ревом огня и свистом ветра взвился высокий чистый голос Остина, отдававшего приказ. Стальная волна копий ринулась к восточной башне. Враг атаковал одновременно с трех сторон, а у эльфов не хватало воинов, чтобы дать отпор.

Наблюдая бойню в завывании пламенного ветра, Арианна не шевелилась. В зелени глаз отражался огонь, что принес ужасный немногочисленный враг; сердце тонуло в отчаянии и горе. Все из-за нее! Они гибнут из-за нее! Из-за ее беспечности и легкомысленности! Она верила, что укрывшись на вершине неприступных скал в осаде вечных снегов, коронованных облачным серебром, там, где каждое утро просыпается солнце, она сбережет свою тайну и ее не отыщут, но ошиблась, и за ее ошибку сейчас расплачиваются другие.

Остин Орлиный Глаз.

Мардред.

Люка Янтарный Огонь.

Бесстрашные сердцами, но не бессмертные телами.

— Этому надо положить конец, — прошипел Габриэл. Воинственный дух исчадия опалил ее дыханьем смерти. — Спускайтесь в укрытие.

Арианна стерла слезы и настояла:

— Я пойду с вами.

Габриэл равнодушно пожал плечом:

— Как пожелаете.

И выскользнул в провал, мгновенно окунаясь в гущу ужасающей битвы. Падет ли Белый Лебедь — его давний противник в схватке с немилосердным врагом или останется жить — ему было безразлично.

* * *

Штормовую черноту сносило на восток и ледяные капли пронзали воздух все реже. Текучие гребни теперь лизали восточные пики гор, а белые всполохи все меньше высвечивали долины и ущелья Семерейского края. Гром еще катался по скалистым отрогам и отражался от отвесных утесов, но все больше терялся в рокоте битвы, кипевшей на изломе пепельного склона, залитого злым багровым заревом.

Западный горизонт глядел печальными глазами звезд, беззвучно дрожа в незримых слезах, и оплакивал умиравших Детей Рассвета. Небо над приютом дымилось. Едкий пар накрывал Ательстанд горестным туманным смогом, земля и камни горели под ногами. Эльфы, взятые диким врагом и черным пламенем в безнадежную осаду, теряли силы и надежду отбиться.

Пали смотритель оружейной Генри, книгочей Лоррано, эминэлэмец Ортанс, красивый Самаэл, оба орка-фаруханца, трое белых гоблинов, несколько гномов, и множество других отважных бойцов. А из восьми горных троллей повалить удалось всего двоих и тех с превеликими усилиями, ведь это были не простые тупоголовые твари, а заклятые магией несокрушимые ищейки, не испытывающие боли и не ведающие страха. Они пришли не одни. В их руках теплился Живой Огонь. Волшебство, порожденное в Твердынях Ий-Дъии чародейством расы двуногих красноглазых драконов.

Непроходимая, выжженная палящими лучами пустыня много темных веков не интересовала охотников за сокровищами. Долгое время путь туда оберегали невыносимый круглогодичный жар, суховеи, срывающие плоть с костей, раскаленный песок и испаряющий кровь воздух. Тысячелетие Восточная Твердыня дремала в тенях могущественных государств. С запада зажатая грозным Ажинабадом, с севера — неугомонным Немером, с юга полукольцом бессонных Алых Хребтов — колыбелью вечно горящего Солнца, с востока кипящими волнами Олерри — Водами Океанского Света.

Изобретение Живого Огня все поставило с ног на голову. По равнине Трион поползли слухи об уникальном изобретении красноглазых драконов. Толпы отчаянных одиночек бросились на дальний восток в поисках загадочной страны, чтобы, если не выведать рецепт Живого Огня, то хотя бы купить пламенное Чудо за любые пейсы. Живой Огонь нельзя потушить водой — он гас, только истратив запас толики волшебства, вложенный в его горячее сердце создателем, и потому слыл самой сокрушительной силой этого мира.

Западная Башня была обречена. Бушующие огненные вихри пожирали лестницы, испепеляли стекло и серебро ставень, лакомились ноющими балками и перекладинами. Плавился и шипел обугленный камень. Рассыпалась пеплом древняя и прочная, как сама земля кладка.

Опираясь на меч, Остин стер с лучистого лица копоть и гарь и крикнул в отравленную темноту:

— Отходим к Восточной Башне! Все к Восточной Башне!

Из мглистого, с бардовыми мазками тумана выбежали эльфы. Многих ранило осколками или обожгло жаром Живого Огня. По мосткам хромал Эллион, опираясь на плечо собрата. На бегу перетягивал обожженную правую руку Левеандил. Срывал раскаленный нагрудник гном Туби, супруг прачки Бель. Перебрасывая меч из руки в руку, бежал белый гоблин, за ним — пропахшие дымом эльфы в почерневших, исчерченных трещинами и вмятинами доспехах.

Оглушительно треснуло — фундамент не выдержал кипящего жара, и горящий костяк Башни рухнул в ночную пустоту. В западной части стены образовалась дыра, слишком маленькая для тролля — в нее с трудом можно было протиснуть даже ступню, но достаточная, чтобы ударами пятерней разбить ее до нужного размера и втиснуться.

— Назад! — Махнул Остин, подставляя раненому сородичу плечо. — Все к Восточной Башне!

Бум. Бум. Тролли затарабанили кулаками в пролом и дыра стала увеличиваться.

Эллион сплюнул пепел и крикнул:

— Стена долго не выстоит!

— Знаю, — бросил Остин, — но здесь мы бессильны! Уходим, Эллион!

Не лучше дела обстояли у Главных Ворот. Внизу вились гигантские тени, налетая на створы и стены, как беснующиеся океанские волны. Сторожевые вышки Надвратной Башни осыпались горячей пылью и плевались щепками. Скрипела тролличья броня, мучительно стонала земля гор, вся крепостная стена дрожала, готовая распасться в любой миг.

Элла Звездное Пламя успел отпрыгнуть с хлипкого мостка на каменную опору и врата сотрясло серией дюжих ударов — кулаки троллей били подобно громадным металлическим таранам — с сокрушительной, неземной силой. Изорванные деревянные мостки разметало и они посыпались в пропасть. Сама Надвратная Башня дрожала, как ломкий лист, иссушенный осенним злом и мертвым ветром, но продолжала каким-то невиданным чудом держаться.

Элла припал к внешним перилам и перегнулся: одна тень неподвижно распласталась во рву. Две, закованные в броню, ломились во внутренний двор с остервенелым неестественным ревом. Воздух свистел от копий и стрел — сталь высекала сполохи, билась о воротники и оплечья и отскакивала от тролличьих лат, как горох от стен.

— Элла, копье! — Донеслось из серебристого облака слева.

Элла бросился на голос.

— Держи!

Люка подхватил переданное оружие и примерился. Надлежало метнуть так, чтоб громадина, бьющаяся о главные замковые ворота, пала от первого удара. Люка, вскинув руку, выдохнул. Отмашка, отвод за плечо и серебристый наконечник помчался вниз, рассекая черный отравленный туманом, воздух. Раздался яростный хрип. Тень попятилась и рухнула, сотрясся землю. Со стен и окон осыпались лепнина и украшения, а склон подпрыгнул ожившим существом.

— Попал! — Воскликнул Элла.