Шрифт:
Закладка:
— Прекратить! Прекратить! — Заорал зеленый гоблин. — Бобин! Добин! Прекратить!
Повиноваться воле хозяина было главной особенностью рожденных Живыми Камнями. Оплевав друг друга слюной и соплями, они разошлись.
— Не время для драк! Мы голодны и устали! Мы идем по следу этой девки не один месяц, но я чувствую, мы близко! Успокойтесь! Захватим Белого Лебедя, доставим Брегону, и он осыплет нас золотом. Вот тогда и погуляем, малыши! Я куплю пленных эльфов, и вы неделю будете наслаждаться их нежным сладковатым мясом! А теперь в дорогу!
Накормив гигантов обещаниями, гоблин помахал перед их носами малахитовым ожерельем и крикнул:
— Ищите! Ищите!
… Эльф, изящно выгнув спину, провожал глазами пятна, таявшие между черни стволов. Тонкие губы легли в прямую линию гнева — ожерелье, сорванное его рукой с груди Белого Лебедя Брегон передал этой мрази. О, Брегон… Ты растерял последнюю эльфийскую мудрость, пал в багровый закат и вероломно предал родную кровь. Ты посеял ветер, не ведая, что порожденная на Западе буря очень скоро сметет тебя самого!
Габриэл сплюнул. Он не находил слов, чтобы описать чувств к бывшему другу; будь тот рядом — убил бы голыми руками, так сильно вскипела горячая кровь темного воина. Но предаваться ярости глупо и что справедливее — опасно. Прежде, надлежало остановить шайку Охотника. Судя по направлению, они рванули к перевалу Речная Чаша. Оттуда, двигаясь севером Этлены, твари выйдут в Семерейскую долину, и очень скоро наткнутся на башенки Горного приюта, выглядывающие из-за восточных холмов старых гор. Приюта они достигнут дня через три, четыре, не позже.
Остановить горных троллей с хозяином в одиночку темный эльф не мог, а потому, взвесив все за и против, решил, что лучше всего встретить тех на подходе к замку на закате третьего дня. Оставалось надеяться, что Хегельдер с друзьями и спасенный из плена Элла успеют вернуться в Ательстанд, а не застрянут на узких горных тропах где-нибудь на середине пути.
Страшно не умереть, а страшно не жить
(Ирландская философия)
Молния озарила гордые, молчаливые громады Драконовых гор. Бухнул гром. Габриэл вскочил на заостренный скальный выступ и огляделся. С запада наползал штормовой вихрь — в бурлящем чернью ненастье все ярче вспыхивал небесный огонь.
Гибкий эльф изящно перемахнул через расселину и вбежал на заточенный хребет, засыпанный подтаявшим снегом. С востока наваливалась еще одна небесная сила. Густые и плотные облака неслись над зубьями хребтов, сталкивались, метались и раскручивались. Он прищурился — две грозные тучи вот-вот сольются над речной долиной и безудержная мощь стихии потечет прямиком к Ательстанду.
Новая вспышка раскроила облако слепящим огнем. Справа высветился лесистый косогор. Слева — пологий склон, бегущий на восток зарослями вереска и молодого подорожника. У его подножия в кустах диких роз шевелилось несколько теней. Габриэл прислонил к глазам руку, сложенную лодочкой. Зоркий взор легко вырвал очертания троллей, плавающих в мглистом холоде гор.
Он почуял необузданную злобу тварей еще от пиков Вал-Геар, услышал ее в безмолвии ледяных бродов Торгорнона, ощутил в дрожи скал на перевале Речная Чаша, увидел в отражении озерных вод и диких горных рек, питавших Этлену.
— Смотри-ка, плетутся, — поморщился эльф и с ловкостью барса затерялся в темноте.
Охотник и тролли неспешно взбирались вверх, огибая валуны и кривые деревца, опутанные ежевичной лозой. Надвигающейся бури они не страшились. В нагрудниках и налокотниках мигали искры. В павлиньих камнях ожерелья гасли краски весеннего вечера.
… Ательстанд появился на фоне черно-белых склонов через девять миль. Блестели крепостные крыши, отливали серебром врата, в черноте светились редкие окна.
Изломанное копье резануло небо. Оглушительно треснуло. Драконовы горы накрыло непроницаемым сумраком — темнее, чем в самую безлунную и беззвездную ночь. Взбаламученные махровые облака востока и запада столкнулись, закипели, забурлили. Яростный порыв чуть не сбил Габриэла с ног. Тучи крутились, шипели, извивались, превращаясь в что-то огромное и беспощадное. На секунду буря стихла, а после со свирепым воем обрушила на землю кару богов.
Шерл вернулся в приют за минуту до того, как почерневшее небо выплеснулось злобой. Потоки ледяного дождя пали на крыши башенок и крепостей, потекли по склонам визжащими селями, увлекая в смертельный водоворот камни, вырванные с корнем кусты, обломки древних стен. Пронизывающий яростью ветер с хохотом клонил к земле вековые дубы и сосны, ломал необхватные стволы, вырывал из тверди старые валуны и бросал к подножиям гор. В беспросветной мгле ревело, трещало, грохало, точно наступил конец времен.
Тусклый луч коснулся лица сумеречного воина, вбежавшего на порог кухонного крыльца. Он обернулся навстречу свету и сквозь стену ливня увидел край закатного солнца. В прорехе густых туч пылающий красный шар уходил за пик Караграссэм. Новый раскат сотряс землю, и темного окатило шлейфом грязных брызг. Тучи сомкнулись.
Габриэл смахнул с себя воду и вошел на кухню. Пусто. На столе мерцала окованная сталью лампа из льдаррийского хрусталя. Рядом, на разделочной доске лежал нож и начатый кочан капусты. На полках в глубоких блюдах отливали золотом глянцевые яблоки, груши, лимоны, в ивовых корзинах темнели грозди винограда. В большом казане над очагом кипела вода. На табурете стояла чаша с измельченными листьями мяты, чабреца, горицвета, зверобоя. Кухарка собиралась варить травяной настой.
Трапезная тоже пустовала — тусклый свет втекал сюда лишь из коридора. Приглушенные голоса он услышал лишь на лестнице. Эльфы собрались в большой гостиной и слушали чей-то сбивчивый рассказ. Голос рассказчика был мягок и легок, подобен шелесту невесомой паутинки, пронизанной каплями росы и теплыми лучами южного солнца. Габриэл не слышал его прежде, а потому понял — юный сказитель — спасенный из Аяс-Ирита пленник. Знать, Хегельдер привел отряд до бури.
Снаружи ревело и рычало. О стены замка бились обжигающе холодные капли. Трещали окна. Со страшным грохотом сходили оползни. Свинцовым мраком путало горные изломы и чертоги замка. И только силой эльфийских заклятий, нашептанных последними из Ведающих, Ательстанд еще не разорвало на куски, не смыло грязевыми водопадами и не разметало на склонах гор.
Шерл вошел в большой зал в тот самый момент, когда сказитель завершал свой сказ и дабы его не прерывать, прислонился к дверному косяку. Оказалось, Элла нареченный Звездное Пламя, был сыном Бритфулда — валларро Эмин Элэма. Валларро погиб на поле сечи. Он вывел войско на западный край Скалы Эдэн и первым принял сокрушительный ирчий удар. Сам Элла вместе с матерью и младшим братом чудом спаслись, бежав подземными ходами на материк. Но на берегу их поджидал засадный полк. Спасшихся схватили. Всех, кто сопротивлялся — убили. В этой сечи погибли его мать и младший брат. Самого Элла обезоружили, избили до полусмерти и заковали в цепи. Так он попал в плен. Семь дней его везли вдоль Гаярских топей на восток. Ирчи не решились выйти к Великому Караванному Пути — боялись застав темных эльфов и гномьих патрулей Утульдена, а на восьмой — продали купцу из Харисумма. Так он попал в Аяс-Ирит и был перепродан старосте. В первый же вечер за неповиновение его жестоко избили и отправили в подвалы местной тюрьмы, где только благодаря поражающим жестокостью пыткам вырвали правду о нем самом, его имени, происхождении и роде. А потом приговорили к суровой каре и вывели на площадь, заковав в колодки.
