сидела Ксеня; Танюша, к которой была обращена эта сентенция, за неимением другого бревна устроилась прямо на земле, подложив под себя сидушку. Серега и Данила делали вид, что увлечены натягиванием тента, но на самом деле внимательно прислушивались к разговору. Игорек рылся в рюкзаке, но тоже старался быть в пределах слышимости. Петя валялся на коврике, прислонившись головой к дереву, и тыкал пальцем в смартфон, надеясь поймать исчезающую связь; он свое скептическое мнение уже высказал, и считал продолжение дискуссии бессмысленным. Мишаня, собиравшийся покурить в сторонке, не выдержал любопытства и топтался рядом, обдавая собеседниц клубами солоноватого дыма. Их лагерь был разбит в неподходящем месте, где не было ни кострища, ни воды, ни даже дров. Если бы не заверения Оли, что они «все равно не намерены тут долго оставаться», Танюша непременно принялась бы занудствовать, что вот-де стоит ли ради одной ночи вытаптывать и прожигать вереск, тогда как можно всем разместиться на ее собственной, готовой стоянке. Неудобством лагеря Оля стремилась подчеркнуть кратковременность своего пребывания вблизи абсурдного и опасного, как она все время повторяла, танюшиного мероприятия. Отсутствие костра, который она клятвенно обещала Танюше не разводить, должно был избавить ее и товарищей от соблазна все-таки остаться, и хотя бы поприсутствовать на этом… этом…. А соблазн был силен, и она это чувствовала, причем не только в себе, но и в других. Если бы не он, мужики ни за что не согласились бы ехать сюда, чтобы (как анонсировала Оля) «отговорить эту дуру Таньку подставлять себя под криминал ради непонятно чего». А то ведь все разом вскочили и поехали — даже Данила, который всего-то на недельку вырвался из своей проклятой Москвы, и Игорек, который из-за маленького ребенка вообще никуда не выезжал. Хотя прежде им с Ксеней не удавалось собрать всех даже на безобидный пляжный выезд. М-да, это было необычно. Но, разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы в самом деле…

— Таня, мы все очень тебе сочувствуем, — вставила Ксеня, но Оля ее перебила.

— Мы понимаем, что это озеро для тебя — все. Ты целых три года посвятила… гм, ты его убирала и все такое. Да что там — я же сама тебе помогала! Посты писала, письма всяким чиновникам рассылала, людей агитировала. Уж мне ты не можешь сказать, что я — не за тебя!

Танюша хотела возразить, что ей бы такое и в голову не пришло, но Оля опять перебила.

— Но тут — тут, понимаешь, совсем другое. Это уже уголовно наказуемое деяние, понимаешь? Сломать чужой забор… Да, я знаю, что он говнюк, что он нагло захватил, всех подкупил, озеро себе забрал, людей выгнал. Но ты же понимаешь, что ментам — а поверь, они уже все знают о ваших планах, наверняка нашлись те, кто им информацию слил — ментам на это будет наплевать. Вы сломали чужое имущество? Все, будьте добры в автозак. И дело пришьют по полной. И твоим дружкам, и тебе. Но до них-то мне дела нет, а вот тебя жалко…

— Я тут повыяснял, кто такой этот Кудимов, — добавил Мишаня, который на самом деле ничего не выяснял и не знал. — Короче, это… в общем, это очень большой человек! — Он сделал круглые глаза, показывая величину этого человека. — Не могу сказать подробности, но, в двух словах, он связан с ФСБ…

По скучному лицу Танюши Мишаня понял, что магическая аббревиатура на сей раз не возымела действия.

— Заметь, что помещение в автозак с последующей размоткой уголовного дела будет еще наилучшим исходом для всех вас, — поучительно изрек Петя, оторвавшись от смартфона. — А наиболее вероятный вариант — что вам навешают люлей прямо на месте. Полностью согласен с тем, что информация уже просочилась, и вас будут ждать. Где — не знаю. Может, прямо за забором. Может, где-нибудь на подходе. А может, они с самого утра наведаются в лагерь этих твоих герильерос и тут же всех и упакуют. — Петя не очень-то верил в возможность последнего, но тон у него стал убежденно-небрежный, как у записных пропагандистов с официальных телеканалов.

Танюша молчала. Слова Оли, и в особенности Пети обдавали ее холодом страха. Она бы и сама предпочла никуда не ходить завтра, и была бы очень довольна, если бы задуманное предприятие вдруг по какой-то причине расстроилось. Но почему-то, чем больше она их слушала, тем сильней ей хотелось поступить наперекор. Она дождалась, пока все кончили, и сказала:

— Ребята, я вам очень благодарна, что вы… зашли в гости. Я вас ни в коем случае не уговариваю. Хотите — приходите, не хотите — не приходите. Но у нас уже все решено. …Ладно, мне тут еще нужно кое-какие дела перед завтрашним сделать. — Она поднялась. — Если что, встречаемся на том месте забора… Оля, ты помнишь, я тебе показывала.

Она невольно порадовалась, представив, какой непривычно холодной, смелой и решительной выглядит сейчас в глазах друзей. Но дел действительно было много, а главное, сосущий душу страх отвлекал от лишних мыслей, и она быстро забыла о тщеславии.

— Менты наверняка будут там ждать! — сипло повторил Мишаня, когда Танюша отошла достаточно далеко.

Танюша торопилась, потому что ей предстояло обойти Озеро кругом и подняться на другой холм, противоположный тому, где утром было собрание. На нем тоже не было ни капли воды, и обычно там никто не стоял. Но сейчас, нещадно приминая палатками и ногами хрупкий сухой ягель, на холме расположился большой лагерь. Еще на подступах Танюша услышала гомон детских голосов. Вместо обычного в таких случаях смущения, она обрадовалась: значит, Эмма ее не обманула! И правда, это был турклуб «Луч» в полном составе. Разноцветные палатки окружали импровизированную походную кухню, состоявшую из газовых горелок. Костра не было: во-первых, потому что Танюша об этом особо попросила, а во-вторых, из-за «конспирации». О намерении турклубовцев остаться, как минимум, до завтрашнего утра свидетельствовал большой запас канистр, наполненных прозрачной, играющей на солнце питьевой водой. Должно быть, дети здорово ныли, когда тащили их сюда, подумала Танюша. Канистры стояли и лежали плотно друг к дружке, что делало их похожими на алмазы, вправленные в дорогой перстень.

Эмма, Костик и неизбежные Влад с Майей сидели на складных табуретках вокруг горелок и что-то оживленно обсуждали. Горелки венчались тремя дымящимися котлами, за которыми приходилось зорко следить: неустойчивые емкости могли в любой момент перевернуться, выплеснув кипящее содержимое на землю. Заметив Танюшу, все наперебой закричали приветствия, не забывая, однако, заботливо придерживать котлы.

— Ого, привет революционерам!

— Мы тут как раз