имел ни энергии, ни чувства меры, ни спокойствия, — качеств, необходимых для управления. Во всем этом видно влияние Адальберта.

Восстание в Саксонии и Тюрингии. Адальберт постоянно твердил Генриху о саксонцах и о неповиновении их государю немецкому. Вследствие этого, когда Генрих вырос, он стал жестоко мстить саксонцам и всячески теснил их. Подобно отцу, он поселился среди них, у рудников Гарца в Госларе и воздвиг крепость Гарцбург, для построения которой сотнями сгонял несчастный народ. Генрих, посмеиваясь над саксами, имел бессердечие называть их рабами. Но своими насилиями он вызвал саксонцев на восстание. Генрих отнял у саксонского графа Оттона фон Нордгейма Баварию и посадил там сына маркграфа Эццо, Вельфа IV, который был родоначальником младшей линии вельфскогодома, так как старшая линия пресеклась со смертью Хорутанского герцога. Генрих держал в тюрьме друга Оттона, герцога Магнуса, тоже саксонца. Таким образом, Генрих IV в молодые годы добровольно создал себе врага; но с другой стороны трудно было лишить Саксонского графа его владений. Оттон послал императору нечто вроде ультиматума, требуя прежде всего возвращения своих неправильно отнятых земель и вместе с тем срытия крепостей, которые Генрих построил в Баварии. Он требовал также обязательства не нарушать постановлений и совещаться с сословиями. Не получая решительного ответа от императора, саксонцы восстали и поклялись не выдавать друг друга. Вместе с ними восстала и Тюрингия, не менее Саксонии раздраженная самовластием императора; шесть тысяч саксонцев подступили к Генриху IV и явились перед Госларом, Генрих IV не вступил с ними в битву, бежал в Гарцбург, но, не достигнув крепости, скрылся в горах. Он отсюда обратился с воззванием к немцам, прося их идти на мятежных саксонцев.

Между тем саксонцы взяли Люнебург, и, чтобы спасти жизнь своих рыцарей, король должен был освободить Магнуса. Тогда же восстали князья Южной Германии. Вообще все общественное мнение в Германии в это время было раздражено самовластием Генриха IV и надменным обхождением его с подданными. Стали говорить об избрании нового короля. Генриху выказывали сочувствие только города по Рейну, принося для этого большие жертвы. Не находя симпатий к себе, Генрих отчаивался и поэтому должен был помириться с саксонцами и удовлетворить их требования. Он отдал им Гарцбург, где чернь разрушила даже церкви и императорские фамильные склепы. Но немецкие князья, видя саксонскую чернь повсюду торжествующей, испугались и готовы были даже перейти на сторону короля.

Ужасная месть со стороны саксонцев, которую они обнаружили при погроме Гарцбурга, сильно оскорбила Генриха IV, и он, во что бы то ни стало, хотел наказать их. Ему теперь после самоуправства мятежников как раз представился случай. Дело в том, что почти все немецкие князья, прежде бывшие врагами императора, теперь стали на его сторону. Даже из Чехии и Лотарингии прибыли вассалы. Генрих IV собрал теперь такое войско, какого никогда не было у германских императоров. Саксонцы с первого же раза не могли устоять против громадных сил императора и были разбиты. Они потеряли до восьми тысяч убитыми; со стороны же Генриха пало пять тысяч королевских воинов и много рыцарей. Генрих опустошил Саксонию и не менее саксонцев зверствовал, так что немецкие князья должны были вступиться за Саксонию. Саксонские рыцари присягнули в присутствии войска королю, думая этим избавиться от дальнейших преследований; но Генрих IV, вопреки объявленной амнистии, захватил саксонских рыцарей, отнял у них все земли и роздал их своим друзьям. Гарцбург и другие замки были восстановлены, и гарнизоны усилены; поборы и насилия возрастали. Наместником Саксонии он сделал, однако же, Оттона фон Нордгейма, ибо в противном случае ему угрожало совокупное действие немецких князей, которые опять перешли на сторону противника.

Смысл борьбы империи с папством. По примеру своего отца Генрих IV вздумал вмешаться в папские дела, не понимая, какая опасность ему грозит. Когда Гильдебранд предал его проклятию, то саксонцы воспользовались этим для нового восстания. Личность Генриха была очень непривлекательной. Он не пользовался популярностью, и проклятие папы совпадало с презрением общественного мнения. Тогда Генрих дошел до крайнего унижения… Эти события относятся к той знаменитой эпопее, которая имеет высокое значение во всемирной истории, как главнейший факт борьбы папства и империи.

Существенный смысл этого явления заключается в стремлении папской курии возвратиться к новой, более чистой нравственной жизни. Подобное благородное стремление вместе с тем должно было дать папству и нравственный авторитет, и известную фактическую силу для упрочения влияния. Понятно, что империя не могла допустить папского торжества, так как до сих пор она привыкла считать папство покорным себе. Такова была политика всех средневековых германских императоров, начиная с Карла Великого и кончая Гогенштауфенами. Каждый из них считал папу более или менее исполнителем своей воли. В этой борьбе выступает на вид другая сторона дела, до сих пор мало замечаемая.

Возрождение римской курии значило возрождение нравственности духовенства, уничтожение и искоренение тех пороков, которые за все это время, с самого начала организации католической церкви, в нее внедрились. Так как духовенство сильно было связано с общественной жизнью, то обновление его было вместе с тем и обновлением общества. Тот пример, который церковь преподаст обществу, должен был иметь значение обязательного авторитета. В этом случае прогресс был на стороне папства. Но уже было замечено, что нравственный прогресс не есть синоним прогресса общественного, прогресса исторического. История развивается двумя путями: через процесс нравственный и процесс умственный. Первый имеет предметом упрочение известного рода обязательных идей. Второй процесс развивается сам в себе. Было бы несправедливо думать, что успех общества в нравственном отношении будет прогрессом умственным. Чем гармоничнее движение тех и других идей, тем выше в данный момент исторический идеал. Именно в силу этих причин империя, которая в сущности отстаивала права светской власти, служила прогрессивному движению. Империя, борясь с папами, в то же время защищала интересы человеческого развития и, не допустив курию восторжествовать окончательно в тогдашнем историческом мире, давала возможность обществу преуспевать умственно. Дело борьбы папства с империей было не только делом церковным, но и политическим, и даже духовным. Это было возрождением нравственных идеалов в тогдашнем мире, делом прогресса вообще. Победа папства равнялась бы обращению в монашество половины Европы, произвела бы застой в образовании; в свою очередь победа империи равнялась бы насилию светской власти над духовной, равнялась бы победе силы над духом. К счастью для истории, дело кончилось не победой какой-либо одной стороны. Потому в интересах нравственного и умственного прогресса нельзя было желать лучшего исхода.

Возрождение римской курии и духовенства. Стремление обновить католическую церковь изнутри проявилось со времени избрания немецких пап на римский престол. Мы уже говорили об этом, разбирая императорство