умнее, чем кажется, да… Миша полностью соответствовал представлению Паши об идеальном ребёнке. Всё, что ни закончил — то с отличием, где бы ни участвовал — награды и призовые места. Но и требовал он всегда от него многого, диктовал свои условия. Мне показалось, Миша после смерти отца даже вздохнул свободно.

Инна Алексеевна указала на конфеты.

— Это, кстати, он привёз две недели назад. А на восьмоемарта вот что, кстати, дарил, баловник! — она повертела ладонью, на пальце которой красовалось кольцо с рубином. — Не снимается уже совсем, пальцы-то увеличились… Мы с Мишей неплохо общаемся. Знаете, дорогая, а я приятно удивилась, когда познакомилась с ним. Он мне ведь представлялся таким же заносчивым и наглым, как его сестра, с таким же воспитанием — но нет, спокойный, хороший парень. Если и чуточку высокомерный, то это нормально, учитывая его положение, ум и заслуги. Мы с ним особенно подружились после смерти его жены, Илоны. Мальчик тогда был совершенно подавленным, так он не выглядел, даже когда его отец и сестра погибли. Да, Валя остался единственным родным человеком Миши. Но вообще Миша всегда хорошо к нему относился. Как к настоящему родственнику. Пожалуй, один из всех Филиных…

— Валя хорошо знал Илону?

«Последним её в живых видел Валя. С ним она общалась за несколько часов до смерти… они просто болтали по-дружески».

— Илону? — женщина рассеянно заправила за ухо платиновую прядь. — Я бы не сказала. Сама я вообще её вживую не видела. Паша рассказывал про неё. Ещё когда они с Мишей только встречались, он так пристально изучал биографию избранницы сына! Не хотел впускать в семью неподходящую партию. Потом ещё собеседования ей устраивал, ха-ха… Но она молодец, прошла испытания. А Валя, если с ней и общался, то поверхностно. Он с братом-то единокровным при жизни Паши виделся не так часто. Как и с ним самим, кстати. В последние годы жизни он, видимо, дал слабину, и начал прогибаться под дочу, которая была против ещё одного брата. Мишу-то еле терпела. А может, не хотел лишних конфликтов между своими детьми. Он такого терпеть не мог. Миша и Вика это давно усвоили и потому при нём никогда не ругались. Да, останься дочь Паши жива, они бы с братом долго имущество по судам делили! А Паша ведь страдал из-за неё. Она, говорит, в открытую мне заявляла, что ждёт моей смерти. А сколько в подростковом возрасте крови попортила! Я безумно радовалась, что мой Валечка не такой. А знаете, Екатерина Семёновна, ещё что ужас? Вика однажды пьяная села за руль и человека сбила. Паша её тогда откупил, но как он волновался! Пришёл — думала, инфаркт его хватит! Он постоянно ведь ко мне выговориться ходил и пирожки с удовольствием кушал. Никто его больше не понимал, так как я. Все его деловые партнеры, подчинённые и даже собственные дети. Впрочем, в последнем случае сам был виноват — не пытался найти подход.

Инна Алексеевна широко зевнула, прикрыв ладонью рот.

— Что-то спать захотелось…

— Валя не таил обид за семью отца? — поинтересовалась я.

— Что вы! Ни разу, хотя мог бы. Сын мой добрейший человек на земле! А с братом по сей день дружит. Компанию «Филин» целиком Мише оставил, от доли своей отказался. Мне, говорит, мама, и так отец оставил достаточно. Вот какой мой сын! — Малькова зевнула ещё раз. — Да что же такое… наверное, погода виновата. Холод стоял, а сегодня так потеплело резко!

— Инна Алексеевна, вы можете вспомнить, кто посещал вас на даче после первого июля? — решила спросить я даму, пока её вновь не укатило по волнам воспоминаний в далекое или не очень далекое прошлое.

— А? — она посмотрела на меня из-под сползающих очков помутневшими глазами. — С первого… а сейчас двадцать первое… Сейчас подумаю. Валя, конечно, каждые выходные здесь. Но вы же про посторонних?

Я кивнула.

— Соседи Никитины, Мирка и Зойка, потом с другого участка соседи, Афанасьевы… ааа, продавщица местная, Надя. Миша ещё, конечно. А-а и Настенька, с вашего НИИ, Валина коллега, такая с белой косой. Вместе с другим мужчиной… ааа, ох, кто же он был… тоже у вас работает, только в больнице. Здоровенный такой, старый… А! Из реанимации.

— Северин?

— Может быть. Вроде всё… А! И Вали начальник, урод, которого вы вот поймали — Андрей Петрович. Точ… Точнаааа, — Инна Алексеевна, прикрыв рот, широко зевнула. — Как я могла про него забыть? Приезжал насчёт юбилея тещи договариваться. Я тогда не знала ещё, какой он козёл, а то бы…

— Когда он у вас был?

— Да когда… Неделю назад, наверное. Аа, был холод ещё совсем. Да. Мы с ним также вот тут, за столом, посидели и всё обговорили, а потом он уехал.

— Во время пребывания в вашем доме он постоянно был у вас на виду? Никуда не отлучался?

— Ээ… Дорогая, вы у меня такими вещами интересуетесь, что я даже не запоминаю. Выходил вроде в туалет. Он в доме, как и ванная. Я ему показала, где. Тут не потеряешься, тут комнат-то! Эта, моя спальня и ещё спальня Валечки.

— Попытайтесь вспомнить, пожалуйста, это важно.

— Ладно, ладно. Ааа… Мне же тогда сынок позвонил. Поговорили с ним несколько минут — начали, когда Андрей Петрович только ушёл в уборную, и закончили, его ещё не было. Я стала дальше блины печь, и вот потом он пришёл. Вроде… сказал про расстройство кишечника что-то, не уверена, не помню. И… и всё.

— Спасибо. Вы очень мне помогли.

— Да? А… чем?

Я заколебалась. Судя по виду Мальковой, она действительно не замешана ни в каких криминальных делах, как и её сын, и мне не хотелось говорить ей про видео и то, что на нём.

— В лабиринте, внизу, я нашла видеофайлы с вашей камеры. Вероятно, Цих позаимствовал их, когда выходил под предлогом в туалет. А сделал это с целью подставить вас с Валей.

Мать Валентина опешила. Её осоловелый взгляд даже прояснился.

— Вот какой негодяй! Как хорошо, вы его поймали! Может дать вам ещё камеру, найти его отпечатки? А хотя нет, только дурак бы их после этого не стёр…

Минуты две ещё она продолжала костерить Циха. Потом мы плавно перешли к обсуждению наших злоключений в подвале и самоотверженной роли, которую в них сыграл Валя. Когда Инна Алексеевна снова принялась хвалить сына, простодушно и восторженно осыпая его словесными почестями, я окончательно поняла, что данную женщину не в чем винить. Даже в чрезмерной заботе о своём сыне.

Когда я уходила, мать