пользу некоторых ключевых принципов, согласованных участниками конференции на острове Джекилл, он возглавил объединенный комитет, которому было поручено разработать единую резолюцию, которая фактически поставила бы печать делового мира Нью-Йорка на центральную банковскую организацию по образцу той, которую вскоре предложит Олдрич.

В этот комитет также входил Сэм Сакс, который хотел, чтобы частным банковским домам, таким как его, а не только коммерческим банкам, было разрешено иметь прямые отношения с центральным банком. В письме к Саксу на следующий день после обсуждения этого вопроса на заседании Торговой палаты Варбург беспокоился о том, что "откроет дверь для критики, что частные интересы могут пользоваться неоправданным фаворитизмом в Центральном банке". Чтобы успокоить Сакса, он согласился на расплывчатую формулировку в резолюции, допускающую возможность включения в нее частных банков. "Я надеюсь, что наши критики не обнаружат наше слабое место", - сказал Варбург партнеру Goldman Sachs.

Новый год наступил и прошел без каких-либо признаков Плана Олдрича и, если уж на то пошло, без признаков самого Олдрича. Газеты сообщали, что он заболел, возможно, тонзиллитом. На самом деле после возвращения с острова Джекилл и по мере приближения отставки из Сената он впал в депрессию, его мучили сомнения в себе и бессонница. Тем не менее, при значительной помощи А. Пиатта Эндрю, 17 января 1911 года Олдричу удалось опубликовать черновик своего предложения. В тот день Пол Варбург прислал в газету The New York Times пространное заявление, в котором выразил свой "восторг" от этого плана. О своей роли в его разработке он, естественно, умолчал.

Олдрич оставался вне поля зрения общественности, пока его план вызывал заголовки газет и горячие споры. По совету врачей он вернулся в роскошное уединение на острове Джекилл, чтобы подлечиться.

 

-

План Олдрича появился в тот момент, когда демократы готовились взять под контроль Палату представителей той весной (в то время новые сессии Конгресса начинались в марте), когда антиуолл-стритовские настроения охватили членов обеих партий, и когда надвигались президентские выборы. Политики заговорщически говорили о "денежном тресте", а представитель Чарльз Линдберг успешно добился проведения расследования. Линдберг, что вполне предсказуемо, отнесся к предложению Олдрича с подозрением, усмотрев за ним попытку Уолл-стрит еще больше укрепить свою власть. Уолл-стрит не только "вызвал панику 1907 года и заставил людей требовать валютной реформы", предупреждал Линдберг, но "если он осмелится, то вызовет еще одну панику, чтобы провести план центрального банка Олдрича".

Восстановив здоровье и не осознавая до конца, насколько сильно изменились политические ветры, Олдрич вышел из уединения весной того года, чтобы начать добиваться одобрения своего плана. Ушедший в отставку сенатор оставался главой Национальной валютной комиссии, которая должна была представить окончательный вариант своего предложения Конгрессу в январе следующего года. Олдрич лично встречался с неохотно соглашающимися банкирами и отправился в ораторское турне по Западу - оплоту популизма, где граждане и их представители в Конгрессе, естественно, были склонны относиться к его инициативе скептически. Тем временем Варбург помог организовать пропагандистскую группу, Национальную лигу граждан за продвижение разумной банковской системы, чтобы заручиться национальной поддержкой плана Олдрича. На пике своего развития эта организация насчитывала тридцать местных отделений.

К концу 1911 года их движение заручилось поддержкой влиятельной Американской ассоциации банкиров и еще двадцати девяти влиятельных групп интересов. Президент Тафт высказался в поддержку плана Олдрича, хотя его политическое будущее теперь казалось все более неопределенным, поскольку он столкнулся с двойной проблемой: со стороны своего бывшего политического наставника Теодора Рузвельта, который намеревался вновь занять Овальный кабинет, и со стороны губернатора Нью-Джерси Вудро Вильсона.

Во время предвыборной кампании Вильсон выступал с резкой критикой Уолл-стрит, временами звучавшей почти по-линдберговски. В одной из речей 1911 года он заявил, что "великая монополия в этой стране - это денежная монополия". Экономическая деятельность страны "находится в руках нескольких человек, которые... охлаждают, сдерживают и уничтожают подлинную экономическую свободу", - добавил Вильсон. "Это величайший вопрос из всех".

Позицию Вильсона в отношении плана Олдрича было сложнее расшифровать. В погоне за поддержкой Уильяма Дженнингса Брайана - трехкратного кандидата от демократов, который практически сделал противодействие плану Олдрича лакмусовой бумажкой для своей поддержки, - он осудил любой "план, который сконцентрирует контроль в руках банкиров". Однако через знакомого журналиста Пол Варбург узнал, что Вильсон в значительной степени "сочувствует" усилиям Олдрича. На протяжении всей кампании Вильсон использовал трюк политика, заставляя обе стороны поверить, что он на их стороне. Публично Вильсон, казалось, выражал враждебность центральному банку - в какой-то момент он прямо заявил: "Я сам против идеи центрального банка", - а в частном порядке посылал сигналы, которые Варбург и его союзники истолковывали благосклонно.

Партнеры Kuhn Loeb, как и вся страна , были разделены по поводу предстоящих президентских выборов. Брат Пола Феликс поддерживал Тафта. Отто Кан тем временем старался воскресить Рузвельта, чьи взгляды на регулирование корпоративной власти банкир стал уважать. ("Бурбонам корпоративных финансов нет места в нынешней схеме вещей", - заявил Кан в 1910 году.) Джейкоб Шифф и Пол Варбург полностью переступили через партийную линию, поддержав Вильсона. Его резкие ораторские выступления по вопросу о российском паспорте произвели на Шиффа глубокое впечатление, но это была не единственная причина привлекательности кандидатуры Вильсона. Шифф выступал против протекционистской торговой политики, проводимой Рузвельтом и Тафтом, обвиняя "такие тарифы, как у нас", в "социальных бедах" нации. Вильсон, напротив, обещал провести тарифную реформу. По мере того как президентская кампания продолжалась, становилось ясно, что у Тафта мало шансов на переизбрание - "Это будет либо Вильсон, либо Рузвельт", - сказал Шифф своему другу Луису Маршаллу в письме, объясняя свою поддержку демократу.

Аналогичная политическая трещина возникла в Goldman Sachs, где Генри Голдман возмутил Сэма Сакса, перейдя из Республиканской партии в поддержку кандидата от Демократической партии. За несколько месяцев до выборов Голдман выписал чек на 10 000 долларов в предвыборный фонд Уилсона и подписался возглавить кампанию по сбору средств Демократического национального комитета, ориентированную на нью-йоркских банкиров и брокеров.

Последние месяцы кампании проходили на фоне расследования Комитета Пуджо по денежному трасту, которое вызвало новое недоверие общества к Уолл-стрит. В этом климате план Олдрича, который денежная комиссия официально представила Конгрессу в январе 1912 года, с трудом набирал обороты. Частично законопроект пострадал из-за своего тезки - политика старой гвардии, который для общественности олицетворял кумовство и статус-кво в момент сильных социальных потрясений и отказывался дистанцироваться от своего плана, даже если это означало его задушить.

На своих съездах, состоявшихся летом того года, партии изложили свои позиции по банковской реформе. Платформа Демократической партии, написанная в