— Эдвард! — окликнул меня Сайло.

Я резко развернулся, желая утопить этого кретина в море грязных словечек. Но он заговорил первым:

— Правда редко бывает чистой, а вот простой никогда. — спокойно проговорил Сайло, крутя в руках уже другую карту: Валет Червей. — Уайлд. — мужчина беспечно отправил красного Валета обратно к остальным. — Если уйдёшь, не научишься прятать свою душу от чужих, даже самых внимательных глаз.

— Это пригодится в Америке? — спросил я хриплым от комка в горле голосом.

— Это пригодится в жизни. — уже серьёзно сказал Сайло, приподнимая подбородок. — Не подпускать всех подряд к своим секретам, — понизив голос, проговорил мужчина, захватывая в плен мои глаза и уши. — к тому, что ценно для тебя — вот в чём фишка шпионов. В этом преимущество профессии актёра — запирать свою истинную сущность со всеми привычками, являя миру маску, что для них твоё лицо, а для тебя же лишь кусок материи.

Хоть мне всё ещё хотелось распсиховаться до конца, интерес потихоньку начинал перекрывать рвущееся наружу желание просто свалить к чёрту. Мне действительно могло пригодиться всё, о чём распинался Сайло. Поэтому я неуверенно, но спокойно вернул себя на расстояние шага от актёра. Неловко пожав плечами, в знак того, что я вроде бы готов учиться, я наконец-то дал рукам повиснуть по бокам.

— Хорошо. — удовлетворённо кивнул Сайло. — Начнём с простого: создай из своего лица стену. Никаких эмоций, ничего, что давало бы твоему визави хоть какую-нибудь информацию.

Я приподнял бровь, затем закатил для вида глаза, но через секунду уже расслабил лицо.

— Нет. — покачал головой Сайло.

— Что?! — недовольно воскликнул я. — Я ничего не показывал!

На окно упали первые капли.

— Ты всё равно хмуришься. — объяснил актёр.

— Неправда. — возразил я. Ничего я не хмурился, а держал мимику в полном спокойствии.

— Ты должен чувствовать каждый мускул на своём лице, чтобы его контролировать. Закрой глаза.

Я вздохнул, но закрыл, что-то буркнув.

— Ощути, где находятся твои глаза. — прозвучал гипнотизирующий голос Сайло. Мне хотелось фыркнуть. — Затем ощути свои губы. Почувствуй, какие они живые, как они розовеют от притока крови. Подёргай носом. Вспомни какой он формы. Где твои брови? В изначальном ли они положении или гневно сдвинуты, как у шотландца? И в конце концов прочувствуй каждую мышцу, какая она подвижная, и подобно струне может звучать по разному. Всё зависит от того какой тон ты выбираешь, какое настроение хочешь передать.

Пока шпион-фокусник говорил, словно психолог на сеансе с маятником, я ощутил некие ностальгические нотки. Вспомнилось, как в школе нас водили к хореографу. Что-то типа эксперимента. Кто-то из верхушки предложил новый способ оттачивания навыков. По-моему, это была какая-то женщина, состоявшая в прошлом в буддистской секте, ой, то есть группе по интересам. У хореографа мы так же пытались установить контакт со своим телом, чтобы раскрыть его чудесные способности. Единственное хорошее — мне сказали, что у меня предрасположенность к подиуму или танцам. Но я так и не раскрыл свой потенциал, ведь агенты правительства не танцуют.

— Что такое? — вдруг прозвучал голос, вырвавший меня из омута памяти.

— М?

— Ты слегка улыбаешься.

Я открыл глаза, но сразу же отвёл их, чуть смущаясь. И пожал плечами. Стало как-то не по себе, потому что появилось какое-то странное ощущение отчаянного желания близости. Воспоминания слишком подкашивают меня. Все воспоминания о прошлом.

— Получилось? — Сайло вернулся к делу.

Я снова пожал плечами и покрутил ладонью. Вроде как получилось.

Дождь не оставил ни сантиметра стекла сухим. И снова волнение накрыло моё сердце.

— Сейчас ты взволнован чем-то. — тем временем определил Сайло. Пробуй скрыть это от меня.

Я вновь вздохнул, опустил голову и, настроившись, поднял в изначальное положение, впечатываясь взглядом в глаза мужчины напротив. Но тот тут же покачал головой.

— Вспомни предыдущее упражнение. Ощути каждую клетку своего лица.

— Ну, ощутил. И что?

— А теперь преврати живое в неживое. Сотвори из своего лица каменную стену.

Я попытался расслабить лицо снова.

— Ты напрягаешься, я вижу. — Сайло был снова не доволен. Тот ещё критик! — Никто не поверит в искренность твоей безэмоциональности, если ты так рьяно будешь заколачивать дамбу. — Слушай меня и выполняй. Расслабь лицо. Снова ощути живость каждого элемента, так. А теперь подтяни нижнюю челюсть. Не делай из губ неестественную узкую нитку, но и не давай им по наивному распахнуться. Держи их закрытыми, в натуральном изгибе. Та-а-к. — я старался выполнять указания, чувствуя при этом нарастающее удовольствие. — А теперь самое сложное. Глаза. Твои сейчас полны неуверенность, и я могу рассудить, что ты не знаешь, что делаешь.

Мои мышцы сами собой напряглись, а с ними неудовольствие отразилось и на лице.

— Не сбивайся. — упрекнул Сайло.

— Тогда перестаньте меня раздражать. — в свою очередь кинул я.

— Вот ещё одна ошибка. Ты не должен вестись, когда тебя выводят на эмоции. Тот, кому что-либо от тебя нужно всегда будет давить на больное. Неопытный будет бить наугад, пока не доберётся до нужного, а вот профессионал стразу определит твою слабость. — поучал актёр. — Лицо человека — одновременно его визитная карточка и щит. Всё зависит от того, как ты им распорядишься.

Я прикусил губу от досады за то, что раньше я вообще о таких вещах не задумывался. Нас конечно учили манипуляциям, но я никогда не думал, что могу быть их объектом. Казалось, я неуязвим.

— Ещё раз. — скомандовал Сайло.

Я повторил всё заново, придавая лицу каменное выражение.

— А о чём мне думать? — вдруг стало мне интересно. — О чём-то, что поможет быть равнодушным? Или вообще ни о чём не думать?

— Ни в коем-случае. — предостерёг артист. — Пока твоё лицо пребывает в режиме заморозки, вся сэкономленная энергия направляется в мозг. Ты должен продумывать следующие шаги и предугадывать действия противника.

Я ухмыльнулся. Ну, что ж. Вернув лицу правильное равнодушие, я перенаправил свои мысли на мужчину напротив. Уголки губ Сайло прятались за аккуратными усами. По бокам глаз виднелись чуть заметные морщинки. Выглядел он на лет сорок, но может ему и больше. Интересной формы нос, свойственный всем итальянцам. Глаза были карими, но светлее, чем у Джима. Я попытался хоть что-то понять, но… не больно то у меня получилось.

— Голубые и серые глаза наиболее выдают человека, нежели тёмные. — вдруг сказал Сайло, будто прочитав мои мысли. — Но если обладатель светлых обучится мастерству контроля над ними, то такие глаза станут мощнее всех прочих. Безоговорочная власть.

Такое мне было по вкусу.

Вдруг мужчина достал телефон и набрал кого-то.

— Нам нужно зеркало.

Так. Интересно. Заинтригованный я и интригующий он стали ждать, пока предмет принесут.