- Она говорит разумно, - сказал Караян. - И я добавлю вот что: возможно, я плохо знаю Ру, но я не верю, что он намеревался причинить вред этим животным.

Гома посмотрела на него с чем-то средним между подозрением и благодарностью. Он был последним человеком, на поддержку которого она могла бы рассчитывать, и все же казалось, что она была оказана со всей искренностью.

- Я думала, вы будете очень рады, если Ру обвинят в распространении вируса.

- Потому что это не позволяет свалить вину на делегацию "Второго шанса"?

- Вот именно.

- Возможно, появление танторов было событием, на которое мы смотрели с беспокойством, Гома, но это не значит, что мы одобряем их хладнокровное убийство в большей степени, чем это сделал бы Ру. Это что-то другое. Это не наших рук дело, и я очень сомневаюсь, что это дело его рук.

- Мне нужно поговорить с Атрией, - сказала Юнис. - Помните, что я сказала об этой двери. Вы можете следовать за мной.

- Я могла бы остаться здесь? - сказала Лоринг. - Продолжая утешать Садалмелика.

- Возможно, вы все уже носители вируса.

- Очевидно, что Ру является основным переносчиком, - сказала Гома. - В любом случае, ущерб нанесен - пусть Айяна сделает все, что в ее силах. Мы не можем просто оставить Садалмелика одного.

Юнис несколько долгих секунд смотрела на Лоринг, проводя некую приватную оценку ее пригодности. - Прекрасно, - отрывисто сказала она. - Мы постараемся как можно быстрее. Если что-нибудь изменится, воспользуйся этой красной кнопкой у двери, чтобы поговорить со мной.

- Я так и сделаю, - сказала Лоринг.

Вскоре они уже поднимались обратно по наклонному коридору, Юнис почти бежала впереди остальных.

- У нас на "Травертине" превосходные медицинские учреждения, - говорила Васин. - Все, что есть в крови Ру или что распространилось на остальных нас, мы можем изолировать и вылечить. Вы просто должны доверять нам.

- И куда именно привело нас доверие? - резко спросила Юнис. - Один умирающий тантор и еще два, которые не отстанут далеко?

- Мы преодолели световые годы космоса, чтобы ответить на ваш зов, - ответила Васин. ` Отказались от наших жизней, от нашего будущего. Мы пошли на жертвы, которые вы даже представить себе не можете. Мпоси даже умер за вас.

Они добрались до жилого этажа, все, за исключением Юнис, затаили дыхание. Она протиснулась между стульями, отодвинула в сторону кухонную утварь, чтобы добраться до пыльной консоли связи. - Атрия? Теперь ты меня слышишь?

- Да, Юнис, - раздался голос тантора. - Мы хотели бы войти.

- Ты не можешь, пока нет. Люди принесли с собой болезнь. Садалмелик очень нездоров.

- Насколько плохо? Перейдет ли Садалмелик в Воспоминание?

- Не знаю. Я делаю все, что в моих силах, но не хочу рисковать тем, что остальные из вас заразятся. Я хочу, чтобы вы оставались снаружи в своих скафандрах, пока не удостоверюсь, что воздух здесь безопасен для дыхания. - Она шмыгнула носом, потерла его рукой. - Вы можете сделать это для меня?

- Мы можем остаться снаружи, если понадобится. Но ты должна открыть запасной шлюз, Юнис.

- Почему?

- Мы нашли снаружи человека. Мы думаем, что он, возможно, перешел в состояние Воспоминания.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

С их комнатами в доме все было в порядке, с имеющимися удобствами явно все было в порядке, но более беспокойной ночи у Кану не было никогда в жизни. Он снова был на борту "Ледокола", снова бродил по коридорам - видел их длинные, затемненные участки, возвращаясь к своему периодическому дежурству на спальном посту Ниссы. В ночи было всего несколько часов, но ему казалось, что в его снах были недели или месяцы бессмысленных блужданий. Когда, наконец, он уступил дневному свету - голубизна потолочных светильников камеры вернулась к своему прежнему блеску после того, как потускнела на ночь, - он чувствовал себя таким опустошенным, как будто прожил каждый из этих блуждающих часов. Он посмотрел на свой мизинец, снова раздраженный сломанным ногтем, который заметил, впервые очнувшись от спячки. Как именно это произошло? Внутренняя сторона саркофага с откидным верхом имела плавные очертания - там не за что было зацепиться ногтем.

Он встал, обернул простыню вокруг живота и прошел через смежные комнаты к умывальникам и душевым кабинам. Он наполнил таз водой странного вкуса и ополоснул лицо, смывая остатки ночного жира и копоти.

- Как ты думаешь, что знает Свифт?

- По поводу чего? - спросил Кану, оборачиваясь.

- Всего. Нас. Танторов. Чего Дакота на самом деле хочет. Что случилось с Чику и остальными?

Нисса вошла в комнату через другую дверь. Она была обнажена, ее свободная рука покоилась на одном бедре, в другой был зажат кусочек фрукта, поза была непринужденной и Кану находил ее неизбежно возбуждающей. Они были женаты один раз, а затем снова стали любовниками так недавно, что легко было подумать, что все, что произошло за это время, было не более чем кратковременной потерей привязанности, размолвкой влюбленных. Но с момента их развода прошли годы - фактически десятилетия, - и даже начавшееся в Лиссабоне воссоединение было сорвано его конечным предательством по отношению к ней.

После всего этого, как он посмел позволить себе почувствовать, что, возможно, снова влюбился в нее? Как он смел надеяться, что его чувства могут быть взаимными? Вселенная не содержала в себе достаточно прощения для этого.

- Дело в том, что я продолжаю возвращаться к этому: все, что я знаю о тебе, говорит о том, что ты действовал, служа тому, что, по твоему мнению, было общим благом. Ты неплохой человек и хочешь лучшего для всех - насколько ты это понимаешь. Но это все равно ставит нас перед небольшой трудностью, не так ли?

Кану с трудом сглотнул. - Свифт.

- Свифт. Да. И знаешь что? Я почти готова подумать, что ты, возможно, заслужил мое доверие. Может быть, даже мое прощение, хотя давай не будем бегать, пока не научимся ходить.

Не желая снижать свои шансы на то, чтобы его увидели в лучшем свете, Кану нетерпеливо кивнул. - Давай не будем.

- Ты идеалист, и к тому же безнадежно наивен. Но ты не дурак, и все, что с нами случилось, произошло не