Шрифт:
Закладка:
— А-ах!
— Его имя — Лаурэфиндэ. Это брат супруги короля.
Фумеллотэ разрумянилась и смущённо опустила глаза.
***
— Привет, славный летописец, — зло сверкая глазами, заявил вошедший мирный лорд, осматриваясь. — Я хотел беседовать наедине, однако ты собрал народ, и, пожалуй, я буду говорить при них.
— И тебе привет, шуточный воитель, — не удержался Пенголод от колкости, однако воин почему-то обрадовался и весело искренне рассмеялся, совсем не обидевшись.
Синие глаза посмотрели выразительно, благодаря за поддержание игры в обычного горожанина. Возникла напряжённая пауза, Фумеллотэ встала так, чтобы её было видно.
— Я хочу проверить, насколько твои почитатели способны думать над текстами любимого летописца, — Лаурэфиндэ перешёл в наступление.
— О чём ты, светлый лорд? — смущённо краснея, спросила дева, стараясь выглядеть храброй.
Наверное, Пенголоду показалось, что взгляд всегда сторонившегося женщин воина потеплел, однако даже такой мимолётный мираж заставил занервничать.
— Скажи мне, прекрасная леди, — предводитель Орлов заговорил снисходительно, только глаза выдавали искреннюю симпатию, — что ты думаешь о песне про Альквалондэ на стихи нашего славного летописца?
— Про Альквалондэ? — переспросил Пенголод. — Почему про Альквалондэ?
— Потому что так захотелось гондолиндрим, друг мой книжник. Ты разве не знаешь о троих менестрелях, танцевавших и певших в гостях у леди Симпины?
— Нет…
— Я могу всё объяснить! — начала защищать друга семьи Фумеллотэ, невольно улыбаясь воину. — Никто не хотел ничего плохого!
— Увы, леди, — Лаурэфиндэ отвёл взгляд от девы, посмотрел на Пенголода, потом снова вернулся глазами к эльфийке, — если зло свершилось, неважно, нарочным оно было или нечаянным.
— Но я просто хотела, чтобы новая песня была спета!
— Твоё желание сбылось. Только красота изуродовала историю.
***
На площади с исполинским фонтаном, в котором могли бы одновременно купаться все члены Дома Эктелиона, собрались прибывшие гости из Медных, Стальных и Серебряных Ворот, играла музыка, танцевали эльфы.
Фумеллотэ гордилась собой: первой прочитав самые новые книги друга семьи, она предложила менестрелям Серебряных Врат исполнить очень красивые будоражащие воображение стихи про орла. Любое упоминание птиц Манвэ и защитников Песни Гор встречалось с радостью и вдохновляло на творчество, поэтому никто не подумал отказываться.
И летний солнечный день зазвенел пугающей прекрасной музыкой, заблестел драгоценными брызгами фонтана.
«Над бездной, где скалы подпирают поднебесье,
Орёл жил, полёт чей могуч был и прекрасен.
Был нежным — так старая лилась в печали песня,
Силён был, а гневаясь, порывист и ужасен.
Орлицы по взмахам его крыльев тосковали
И солнце в кровавых поединках затмевали.
Мечтали любовь ему великую доверить,
Не знали — любил он безответно птицу-лебедь!
Однажды спустился он к ней с облака на камень
И дважды пытался разбудить в любимой пламя.
Но горе! Она орлу отказом отвечала
И боли его сердечных мук не замечала.
Надменный, он просто стал безумным от страданий,
Мгновенно любовь свою убил на том же камне
И с криком вознёсся в поднебесье. Птица-гордость!
И сгинул, направив свой полёт в шальную пропасть.
Мы часто, впадая в прихотливости блаженство,
Злощастье придуманное чтим как совершенство.
Нам верить дано всегда: мечты — они с крылами.
Но лебеди не будут вить гнёзда в любви с орлами».
Струи фонтана разлетались бриллиантовыми каплями, сверкая в лучах солнца чарующими красками, и баллада о гибели лебедя из-за гнева орла вызывала у аманэльдар одну, самую болезненную ассоциацию.
***
— Эта песня искажает суть войны! — собрался с мыслями и начал напирать Глорфиндел. — Ты понимаешь, летописец, что нельзя подавать народу конфликт Феанаро и Ольвэ как романтическую историю?! Морифинвэ не любил принцессу Айриэль и убил её не за отказ выйти за него замуж! Ничего красивого в альквалондском кровопролитии не было! И никто не должен допускать мысли, будто война — это про любовь!
— Но лорд Лаурэфиндэ, — снова вступилась за потерявшего дар речи книжника дева, — многие молодые гондолиндрим не видели войны! Для некоторых из нас это что-то далёкое и страшное, но… Именно там и познакомились родители, полюбили друг друга…
— Да как ты не понимаешь? — мирный горожанин опять не смог остаться суровым под взглядом Фумеллотэ. — Счастливые исключения есть везде! Рóга научили работать в кузнице у Моргота в рабстве! А я узнал, насколько губителен холод во льдах Хэлкараксэ! Я научился видеть тропы там, где их нет, узнал, как убивать орков и защищать близких! Один мой бывший соратник женился на деве из Тэлери, охраняя её от Нолдор, а знакомый менестрель менял ненужные жителям Альквалондэ вещи на ценности и еду! Пойми, одна звёздочка не сделает чёрное небо белым! И даже тысяча звёзд на это не способна! Нельзя превращать летописи о войне в любовные истории!
— Может быть, я просто про птиц написал, — невинно пожал плечами Пенголод.
— Получается, нужно выбросить из памяти всё доброе, что имело место на фоне зла? — спросила Фумеллотэ.
— Конечно, нет! — Глорфиндел выдохнул. — Нельзя подменять одно другим.
— Может быть, мне уйти, раз вы друг с другом спорите? — обиженно поинтересовался летописец.
Собравшиеся в библиотеке горожане засмеялись.
— А где грань? — спросил вдруг эльф, протиравший и раскладывавший книги по полкам. — Когда заканчивается правильная история, и начинается подмена? И для всех ли это происходит в одно и то же время?
Фумеллотэ смущённо опустила тёмно-золотые ресницы, сделала неуверенный шаг к воину. Чувствуя, как доспех на сердце начинает трескаться, будто стекло от удара кварцевым клинком, предводитель Орлов Ондолиндэ внезапно вспомнил, что и так задержался в библиотеке дольше, чем собирался, поэтому вынужден уйти.
— А над вопросами смысловых границ должны думать книжники! — заявил он, обернувшись в дверях. — Это такая же оборона мирного населения, как войска на рубежах города!
Сделав шаг вслед за Лаурэфиндэ, Фумеллотэ остановилась.
— Пока мы говорили про подмену понятий о войне, — тихо сказал ей летописец, — произошла ещё одна подмена. Под видом важной для судьбы народа беседы, здесь имел место… хм… имела место любовная игра, в которую нельзя выиграть. Полагаю, твоему отцу пора подыскать тебе хорошего мужа.
Глаза эльфийки расширились до невозможного размера, девушка вздрогнула, покраснела и поспешила прочь из библиотеки.
— Орёл и Лебедь, — нараспев произнёс сам себе Пенголод, видя, что большинство эльфов вокруг не хотят продолжать разговор, по крайней мере сейчас, — может быть, им просто не
