Научилась этому трюку у Мечтателя. Все его опыты проходили в Грезах, а попадал он в них через Сны. Когда-то я считала их одним и тем же, но не теперь. В Грезах существовали королевства, веками велись и разыгрывались интриги, умирали и рождались человеческие надежды. И все это менялось из эпохи в эпоху, ведь Грезы зависели от людей. Сны же больше напоминали смутные видения. Слишком изменчивые и неустойчивые, чтобы в них жили Скрытые.

Один из таких сейчас стоял передо мной. Невысокий парень с короткими русыми волосами. Он носил синие шорты и серую майку — в таких по мнению Нади он ходил дома. У Теодора не было лица. Лишь гладкий ломоть бледной кожи.

Тульпы состояли из черт, которые в них вложили. В Теодора Надя поместила любовь к построению планов, осторожность и вдумчивость. Все, что не хватало ей в себе. Она давно выросла и забыла воображаемого друга. Но я сохранила его. Подкармливала вниманием, чтобы он не распался на части.

После опытов Мечтателя выяснилось, что тульпы долго держатся после нанесения «раны». Обман работал около недели. Затем мир раскрывал его, и тульпа умирал.

Если подарить тульпе под «раной» место или роль, она жила около месяца, но затем умирала по той же причине.

По задумке Мечтателя для долгого существования тульпе нужны внимание и связи. Первое можно получить с помощью яркой одежды и вызывающей манеры поведения. Но второе… никак. В теории, если отдать тульпе место или роль, у которой уже есть связи, это сработает, но ни Мечтатель, ни я не решились на подобное. У нас нет роли со связями, кроме своих собственных. К тому же если опыт увенчается успехом, тульпа не проживет долго под личиной человека.

Скрытые жили веками из-за своей природы. Людям для жизни нужны «годы жизни». А у тульпы их не будет. Следовательно, она умрет в тот же миг, как станет человеком.

Мы столкнулись с двумя проблемами: неустойчивость тульпы и короткая продолжительность жизни.

Теодор или распадется со временем, или умрет. Я знала, как решить обе проблемы, но… цена оказалась слишком огромна.

Тульпе требовалось человеческое тело. Настоящее, а не созданное «раной». Даже так нет никакой гарантии, что Теодор не распадется на части со временем.

Я прикусила губу и прошипела сквозь сомкнутые зубы:

— Отдаю тебе часть себя. Свое чутье. Отдаю тебе два года человеческой жизни.

Силы покинули меня. На плечи словно рухнуло две тяжелые гири.

«Прости, — мысленно взмолилась я. — Мне правда жаль. Не думаю, что ты простишь меня. Но у меня не осталось другого выхода. Прости меня, Денис».

Неделю назад он отпраздновал двадцатый день рождения, члены Совета выбрали Мечтателя на роль его палача. Я подговорила его не убивать мальчика. Но оставались другие Скрытые, которые с радостью заберут все лавры себе. Дениса следовало обучить защите ото всех местных тварей. Ото всех, кроме одной.

— Ненавижу. Перед тем как ты уйдешь, я расскажу, насколько же сильно я тебя ненавижу, — выплюнула я. Теодор стоял неподвижно. Тульпе нет дела до человеческих чувств. Ведь она — лишь инструмент, сотканный из фантазий маленькой девочки. А теперь в ней есть частичка меня. — Ты бесполезный кусок мечт. Бесполезное творение. Ты никого не защитил! Миша и Катя умерли в мучениях! Они страдали! Даже не знали, что с ними происходит! Дениса же ожидает кое-что похуже. Он умрет, зная об обратной стороне. Умрет, видя, как все разваливается на его глазах. И виной всему ты!

Голос сорвался, поэтому оставшуюся часть я прохрипела:

— Ты выживальщик. Твоя цель — выжить любой ценой. Принимай любые решения. Совершай любое зло во имя выживания. Убивай. Грабь. Насилуй. Извращай и завоевывай. Иначе Надю не спасти. Умрешь ты, умрет и она. Поэтому делай что хочешь. В конце концов, цель оправдывает средства. Иди! Я разрешаю тебе овладеть Денисом Рязановым. Слейся с ним и… поглоти его.

Совет избрал палачом Мечтателя. Но Денис умрет отнюдь не от его руки. Я сама заберу жизнь среднего сына. Ради спасения Нади. Ради спасения хоть кого-то.

☉☉☉

Фальшивка. Даже не парень, которого похитили и переписали память. Даже не бродяга. Даже не человек.

Ко мне вернулись воспоминания. Эта женщина затолкала их в глубины сознания. Не избавилась, потому как пробелы в памяти вызвали бы ненужные вопросы.

Я помнил, как потрошил душу Дениса. Помнил, как откусывал от него по кусочку. Помнил, как захватывал его тело, управлял им не больше двух секунд в день. Но со временем отрезок свободы увеличивался. Пока в морозный вечер на заброшке, в компании других бездомных, за один час до его дня рождения, я не убил его. Заменил его. Тогда и случился самый сильный приступ на моей памяти. Когда я закричал от боли, от колющих и режущих взглядов. Когда я выпал из окна и оказался в больнице с переломами ног.

Неудивительно, что Надя боялась и сторонилась меня в день «долгожданного воссоединения». Она видела оживший труп старшего брата. Самозванца в его обличье.

Мерзость. Отвратная мерзость.

Я упал на колени в комнате «младшей сестры». Она весело хохотала, играла с заботливым воображаемым другом, а я не знал, что делать. Моя жизнь — ложь. Воспоминания настоящие, но от этого делалось только хуже. Все бессмысленно. И было таковым с самого начала. Мечтатель был прав. Забавно. Ведь он тоже подделка. Копия когда-то жившего человека. А я? Всего лишь фантазия маленькой девочки. Фантазия, оживленная ее злобной матерью ради защиты последнего ребенка.

— Что мне делать? — услышал я дрожащий голос. И понял, что говорил я. — Что мне, черт возьми, теперь делать?

Руки потянулись к груди, чтобы обнять самого себя. Но я замер. Руки не мои. Тело не мое. Кожа зачесалась, тело зазудело, будто по бледной чуждой плоти ползли сотни тысяч муравьев. Волосы встали дыбом, словно от разряда. Пальцы задергались от нетерпения. От удушающего желания разорвать самого себя. Содрать кожу, стянуть мышцы, освободить из мясного плена кости. Лишь бы счистить с себя чужой «след». Я загрязнен им! Но там, под десятками слоев