именно: «отказаться от использования своих прав». собственный язык и письменность в обмен на дарованные им милости». За исключением горстки ассимилированных «поляков мозаичного толка», пропитанных польским шовинизмом, рядовые хасиды были проникнуты крайним сепаратизмом, поощряемым «Кагалом через его различные учреждения, Конгрегационалистские советы, раввинат, хедеры и множество специальных учреждений».

Эти и подобные им сообщения легли в основу докладов, или, вернее, обвинительных актов, в которых члены Комитета обвиняли евреев в ужасном преступлении образования «религиозно-политической касты», другими словами, национальности. Следуя примеру Брафмана, члены Комитета в своих отчетах особо подчеркивали отвратительность Талмуда и опасность еврейского сепаратизма. Излишне говорить, что предлагаемые ими выводы были того же рода, что предполагались в инструкциях Государственного совета: необходимость уничтожения последних остатков еврейского самоуправления, таких как еврейская община, школа, общества взаимопомощи. словом, все, что способствует «общественной сплоченности среди евреев».

Варварство этих предложений прикрывалось фиговым листком просвещения. Когда отсталые еврейские массы сольются с высококультурным населением России. Другими словами, когда евреи перестанут быть евреями, тогда еврейский вопрос найдет свое решение.

Тем временем, однако, евреи должны быть обузданы уздой инвалидности. Судья Комитета по вопросу о черте оседлости Григорьев прямо заявил: «В этом вопросе важно не то, будет ли лучше жить евреям, когда им будет предоставлено право проживания по всей Империи, а скорее влияние эта мера экономического благосостояния огромной части русского народа».

С этой точки зрения рефери находит, что было бы опасно выпускать евреев за черту оседлости, так как «чума, которая до сих пор была ограничена западными провинциями, затем распространится по всей империи».

Долгое время Комитет находился в тупике, скованный бюрократической реакцией. Лишь к концу его существования раздался в его среде голос из другого мира, посмертный голос умершего и похороненного либерализма. В 1880 году Комитету был представлен меморандум двух его членов, Нехлюдова и Карпова, в котором была сделана смелая попытка отстоять еретическую точку зрения о полной еврейской эмансипации. Язык меморандума был таким, которого русское правительство давно не слышало.

Во имя «морали и справедливости» авторы меморандума призывают правительство отказаться от своего грубо-утилитарного отношения к евреям, которые должны быть лишены гражданских прав до тех пор, пока они не окажутся полезными для «исконного» населения. Они разоблачают эгоистичный мотив, лежащий в основе тех кусочков эмансипации, которые раздавались евреям во время предыдущего заклинания либерализма: желание не помочь евреям, а воспользоваться их услугами. Купцов первой гильдии, врачей, юристов, ремесленников допустили во внутренние районы с единственной целью развития в этих местах дела и восполнения ощутимой нехватки в ремесленниках и профессионалах. «Как только та или иная категория евреев оказывалась полезной русскому народу, она освобождалась, и освобождалась лишь отчасти, от гнета исключительных законов и принималась в господствующее население Империи». Но миллионы простых евреев, покинутых высшими классами, продолжают томиться в удушающей оседлости. Еврейскому населению отказано в элементарных правах, гарантирующих свободу преследования, свободу передвижения и владение землей, каких может быть лишен только преступник по приговору суда. Как бы то ни было, среди этих лишенных наследства масс царит недовольство. «Подрастающее поколение евреев уже начало участвовать в революционном движении, которому они до сих пор были чужды». Система угнетения должна быть отброшена. Все еврейские пороки, их сепаратизм и односторонняя экономическая деятельность являются лишь плодами этого угнетения. Там, где закон не имеет доверия к населению, там неизбежно население не имеет доверия к закону и, естественно, становится врагом существующего порядка вещей. миллионов еврейского населения, наравне с преступниками». Первым шагом на пути к полной эмансипации должно быть немедленное предоставление права проживания по всей Империи.

Эти смелые слова, превратившие евреев из ответчиков в истцов, противоречили основной задаче Комитета, который, согласно полученным им первоначальным указаниям, должен был разрабатывать свои планы в духе реакции. Во всяком случае, эти слова были сказаны слишком поздно. Наступала новая эпоха, которая в решении еврейского вопроса прибегала к таким методам, которые привели бы в ужас даже консервативных государственных деятелей семидесятых: эпоха погромов и жестоких увечий.

4. СКЛОН К УГНЕТЕНИЮ

В течение последнего десятилетия правления Александра механизм еврейского законодательства работал медленно, ожидая полного «пересмотра» еврейских прав. Тем не менее шаги приближающейся реакции можно было хорошо различить. Так, в 1870 г. при обсуждении проекта нового Городского устава особой комиссией Министерства внутренних дел, в которую входили в качестве «экспертов» бургомистры важнейших городов России, встал вопрос, не было ли прежнее ограничение число еврейских олдерменов в муниципальных советах до одной трети от общего числа олдерменов должно быть оставлено в силе или нет.

Речь шла о городах оседлости, где евреи составляли большинство населения, и комитет искал пути и средства, чтобы ослабить «чрезмерное влияние» этого большинства на городское управление и подчинить его христианскому меньшинству.

Один-единственный член, Новосельский, бургомистр Одессы, выступал за отмену старого ограничения с той лишь оговоркой, что еврейские олдермены должны обладать определенными образовательными качествами, поскольку образованные евреи были «не так вредны», как необразованные.

Меньшинство членов Комитета выступало за ограничение числа еврейских олдерменов половиной, но большинство стойко защищало старую норму, которая составляла одну треть. Представители большинства, в частности граф Черкасский, бургомистр Москвы, доказывали, что евреи составляют не только религиозную, но и национальную общность, что они еще весьма далеки от ассимиляции или русификации, что образование, далекое от преобразования евреев в русских, делало их только более успешными в борьбе за существование, что нецелесообразно по этой причине «подвергать весь русский элемент (населения) риску попасть под господство иудаизма».

Возобладал курьезный принцип муниципальной юстиции, согласно которому большинством домовладельцев и налогоплательщиков должны были управлять представители меньшинства. Новый муниципальный статут санкционировал норму одной трети для «нехристиан» и подтверждал неприемлемость евреев для должности бургомистров.

Закон 1874 г., устанавливающий всеобщую воинскую повинность и отменяющий прежний порядок воинской повинности, явился первым законодательным актом, возложившим на евреев равные с согражданами обязанности до предоставления им равных прав. Правда, новое регулирование принесло евреям значительное облегчение, так как тяжкое бремя воинской повинности, которое раньше целиком ложилось на бедняков, теперь распределялось по всем сословиям, а само бремя облегчалось. за счет сокращения срока службы. Более того, прежняя коллективная ответственность общины за снабжение рекрутами, породившая институт «захватчиков» и многие другие пороки, сменилась личной ответственностью каждого отдельного призывника. Всего этого, однако, было недостаточно, чтобы резко изменить отношение еврейского населения к военной службе.

Бывший привилегированный купеческий класс не мог легко примириться с мыслью отправить своих детей в армию. Ужасы старой воинской повинности были еще свежи в их памяти, и даже в новых условиях воинская повинность все еще напоминала отвратительные ужасы