– Я искал вас все это время после нашего разговора в Брейнтцене, Сильвия, – ответил он. – Я должен был вас найти.

Она безотчетно покачала головой:

– Так будет лишь тяжелее для нас обоих.

– Для нас обоих? – переспросил он. – Значит ли это, что вы тоже не остались равнодушны?

Она отвела глаза, затем решительно взглянула на него.

– Мы должны посмотреть правде в глаза, Льюис, – печально и размеренно произнесла она. – Не имеет значения, осталась я равнодушна или нет. Вы знаете, какая тень легла между нами. И я имею в виду не Карла. С этим покончено. Я имею в виду деньги, цену, которую вы заплатили за то, чтобы замять гнусное преступление моего отца. О, мне претит так о нем говорить, я скучаю по нему каждый день своей жизни, но правда остается правдой. Получается, он украл у вас эти деньги. Вот как я на это смотрю, Льюис. И никогда, никогда не смогу про это забыть.

– Скажите мне лишь одно, – потребовал он. – Я нравлюсь вам по-настоящему?

Она продолжала твердо смотреть на него:

– Я люблю вас. И никого так не полюблю за всю свою жизнь.

Огромная волна счастья накатила на него. Он больше ни о чем не беспокоился и невозмутимо сказал:

– И все, что вы предполагаете делать в связи с этим, – просто сидеть здесь, зря теряя свое время…

Она перебила его, раздраженно возразив:

– Я не теряю время зря. Я работаю. И продолжу работать. О, зарабатываю я немного. Но когда-нибудь, возможно, накоплю достаточно, чтобы заплатить…

– За украденные изумруды? – на сей раз перебил он.

– Да, за украденные изумруды, – ответила она, опустив голову.

Слабая улыбка тронула его губы.

– Какая жалость… – Он помолчал. – Видите ли, сегодня утром мне принесли эти изумруды. Их передала фрейлейн Руди.

Сильвия побледнела, ее руки взметнулись к горлу. Она прошептала, словно самой себе:

– Так вот почему она сюда приходила?

– Несомненно, – жизнерадостно ответил он.

Последовало долгое молчание. Когда Сильвия окончательно осознала всю значимость этой новости, она вспыхнула, снова побледнела и принялась взволнованно теребить распустившийся край своего простого серого свитера.

– Теперь понимаете? – сказал Льюис. – Вы ничего мне не должны.

Потребовалось лишь это последнее замечание, исполненное мягкой иронии, чтобы по щекам Сильвии потекли горячие слезы. В следующее мгновение она оказалась в объятиях Льюиса – они оба не поняли, как это произошло.

– О, Льюис, – всхлипнула она, – вы не представляете, какие муки, какое унижение я пережила. И все это время я скучала по вам так сильно, что думала, у меня разобьется сердце.

Она запрокинула голову, глядя на Льюиса снизу вверх, как ребенок, наконец очутившийся там, где ему ничто не угрожает. Прижимая любимую к себе, он поцеловал ее в губы. И она улыбнулась ему сквозь слезы.

Глава 19

«Нормандия» готовилась к отплытию в Нью-Йорк. Стоял ранний вечер, моросил легкий дождик, скрывая в своей дымке длинную линию шербурского волнолома и иззубренный силуэт города позади него. На борту царила суета, неминуемо предваряющая отплытие громадного судна. Сбоку причалил последний катер, доставивший нескольких запоздавших пассажиров и их багаж. На верхних палубах было мокро, там прогуливались лишь самые закаленные. Но ниже, в ярко освещенных проходах, бурлила веселая неразбериха. Стюарды в белых кителях сновали с удвоенной скоростью, разнося цветы, телеграммы, корзины с фруктами. Элегантно одетые люди бродили туда-сюда в поисках своих кают и кают их друзей. Отовсюду слышались разговоры, смех, неизбежные хлопки пробок, вылетающих из бутылок. Словом, все обещало удачное путешествие.

Конни беспечно кружила по своей каюте на палубе «В», изучая предметы обстановки с собственнической хлопотливостью женщины, только что вышедшей замуж. Стив, растянувшийся на диване, праздно наблюдал за нею.

– А знаешь, – сказал он, – должен признаться, это приятно – возвращаться домой.

– Со мной, – уточнила Конни.

– Конечно с тобой, – согласился Стив. – А еще с Льюисом и Сильвией.

Конни безудержно рассмеялась:

– Ты и правда отпускаешь мне премилые комплименты, дорогой. Но согласна, это приятно, что мы все вместе. Нам предстоит чудесное путешествие.

Стив закурил сигарету и выпустил длинную струю дыма уголком рта.

– Теперь, когда я вошел в твою семью, Конни, пожалуй, могу высказаться начистоту. Он отличный парень, твой братец. Я очень рад, что все для него закончилось как надо. И конечно, было щедро с его стороны подарить нам один из изумрудов.

– Это была идея Сильвии, зайчик. Могу поклясться, Льюис хотел забрать себе оба.

– Знаешь, Конни, если вдуматься, осталось кое-что, о чем я жалею.

– И что же это?

Раздался стук в дверь, и через мгновение в каюту вошли Сильвия с Льюисом, улыбающиеся и сияющие. Льюис сказал:

– Полагалось бы выйти на палубу, чтобы бросить последний романтичный взгляд на Европу в лунном свете. Но луны не видно. И пожалуй, Европа нам всем слегка надоела. Потому я подумал, что вместо этого мы можем что-нибудь выпить здесь.

– Гениальная идея, Льюис, – одобрил Стив. – Как будто моя. Кто что будет пить?

Не поднимаясь с дивана, Стив дотянулся до телефона у кровати, заказал всем напитки, после чего продолжил:

– Мы тут обсуждали… Конни и я – знаете, прямо как пожилые супруги… – все это приключение. Занимательно было в нем поучаствовать. Меня огорчает только одно. – Он бросил извиняющийся взгляд на Сильвию. – Это Профессор. Может, он и был скользким обманщиком, но очаровывать умел. Мне он понравился. Жалею, что его больше нет с нами.

– Помолчи! – прошипела Конни, краем глаза поглядывая на Сильвию, которая побледнела при упоминании отца.

– Я говорю от чистого сердца, и Сильвия это знает. Я всей душой за старикана, хоть он и обставил меня в покер. Предлагаю, когда принесут выпивку, нам всем встать и поднять тост в его честь. По крайней мере, погиб он как храбрец.

– Ваши напитки уже здесь, сэр.

Стюард незаметно вошел в каюту чуть раньше, с нагруженным подносом в руках. Он внимательно, с особенным интересом выслушал последнюю часть произнесенной Стивом речи и решил подытожить ее вежливой репликой.

– Спасибо, стюард, – откликнулся Стив. Затем, повернувшись, он едва не упал с дивана.

Все четверо как завороженные уставились на стюарда – вкрадчивого лысого толстяка, очень опрятного в своем белом кителе, сиявшего почтительной улыбкой. Ни дать ни взять – идеальный слуга.

– Отец! – дрогнувшим голосом воскликнула Сильвия.

– Да, дитя мое, это твой недостойный родитель, – сказал Профессор и обнял ее за плечи с мужественным смирением.

Стив делал пассы в воздухе, словно пытаясь отогнать призрака.

– Этого не может быть. Вы умерли.

– Я должен был умереть, мой