она, собака, а меня и стены не было — на ее месте располагалась колонна с барной стойкой — ну, европейский интерьер не рассчитан на совковские габариты квартир, но люди выкручиваются, как могут. С кормежкой собак тоже. Гай поставил на пол блюдце и, присев на корточки, принялся выдавливать в него содержимое пакетика с кормом, который достал из того самого магазинного пластикового пакета.

Привалившись плечом к колонне, я наблюдала, как Юпи недоуменно переводит взгляд с блюдца на хозяина, а где моя миска?

— А она такое ест вообще? — спросила я, чтобы не молчать.

Гай поднял глаза, но с пола так и не поднялся.

— Когда я голодный, как собака, я ем все подряд. Подождем, пока проголодается. Купил, что было в магазине.

— Так ты за собачьей едой или мне за подарком ездил? — говорила я, глядя на него довольно надменно, потому что делала это сверху вниз.

— Это так важно? — сощурился он, явно не ожидая получить ответ.

Я его и не дала, просто добавила к сказанному:

— Мог бы поводок купить заодно…

— Если б знал, что нет поводка, заехал бы в магазин для животных. Хотя не думаю, что было бы открыто…

Гай наконец поднялся, бросил пакет в блестящее мусорное ведро и вымыл руки под самовключающимся краном.

— У тебя там надо что-то убрать в холодильник? — кивнул он на стул, куда водрузил мою сумку.

— Я дома почти не была, а на улице зима. Ты любишь теплые или холодные салаты? Или ты голодный, как собака, и тебе все едино, что жрать и как?

— Стол накрываешь ты, я ставлю елку.

Отмазался. Прошел мимо, а я осталась стоять, только повернулась на девяносто градусов в сторону гостиной: телек на стене и диван с низким журнальным столиком — вот и все. Гай взял с дивана подушку, утрамбовал ее у себя на животе и бросил на ковер.

— Спать будешь тут!

На меня не смотрел — и я с улыбкой подумала, что это точно не мне. Повернула голову к кухне — собака все еще недоуменно стояла над блюдцем и таким же пустым взглядом смотрела на предложенное ей ложе.

— Ты тут не в гостях, ты тут на передержке, — отрезал Гай так, будто собака реально понимала сказанные слова и смысловую разницу между ними.

Однако ж Юпи вдруг кивнула и принялась есть. Смирилась, собака, если не сказать хуже…

Гай вернулся на кухню и сорвал с гвоздика полотенчико для рук, которое я тут же поймала в свои руки.

— Не выпускай ее с кухни, не вытерев морду. Он налил в пиалу воды и поставил рядом с блюдцем. Заботливый. Теперь мой черед позаботиться о нем. Стол из прозрачного стекла в скатерти не нуждался, уже сам по себе праздничный, а если ещё тарелки белые будут, то просто Новый год какой-то! Хоть какой-то получится…

Затем я перевела взгляд на сумку-холодильник. Четыре часа где-то прошло. Где-то… Куда-то они пропали, выпали из моего сознания. Всего каких-то четыре часа назад моя жизнь была скучна и предсказуема, а что сейчас?

Сейчас я вытирала собачью морду от остатков желе и капель воды.

— Брось полотенце в раковину.

Гай вернулся на кухню за стулом, и у меня на глазах открыл антресоль в прихожей.

— Без стула никак? — снова кусала я свой язык.

— Сто восемьдесят семь ещё не баскетболист. Прими коробку.

Я подошла и задрала голову — насколько мне позволял видеть мой стандартный рост в сто шестьдесят два сантиметра — антресоль была абсолютно пустой. Как и поданная мне коробка. Такая легкая! Тяжелое он снял сам и тут же бросил на пол. На картинке — ёлка с огоньками. Коробка запечатанная. Гай сходил на кухню за ножом и потом, сняв верхний полиэтилен, протянул мне инструкцию по сборки.

— Ёлка новая?

— А то не видишь? Где ставить будем? Ну, чтобы не снести…

Чем? Собой? Я танцевать не собираюсь…

— Почему не украсил дом? — продолжала я сжимать в руках глянцевый листок инструкции.

— Мне достаточно украшенного города, чтобы понять, что ещё одна ёлка новогодней погоды в моей душе не сделает. Я для тебя ее ставлю.

— А купил для кого?

— Я ее не покупал, — отрезал Гай и достал из пенопласта стойку. — Куда ставить?

— К окну! — махнула я рукой наугад.

Собрали ёлку довольно быстро, хотя та оказалась почти до потолка. На ней желтые теплые огоньки зажглись автоматически, а вот шары следовало еще повесить — они были в той коробке, которая досталась мне. Тоже в фабричной упаковке, игрушки новые. Я доставала шары один за другим — всего три цвета: красные, зеленые и серебристые, не напутаешь с их группировкой на ветках.

— Ай!

Под конец я доставала шары уже вслепую, а один оказался разбитым.

— До крови? — повернулся ко мне украшатель елочной макушки.

На пальце выступила первая алая капля — насколько глубоко вошёл осколок, я ещё не поняла. Кто ж покупает бьющиеся игрушки в двадцать первом веке!

Я надавила на подушечку, и появилась вторая капля, а потом ее догнала третья, но до рта донести палец я не смогла — не успела. Он оказался в чужом рту — действительно в чужом… В моем явно появился посторонний предмет, похожий на шарик — ежик! И я его проглотила, чтобы почувствовать покалывание уже в животе — он там развернулся и ощетинился… Интересно, каким местом он может выйти? В том самом уже тоже вовсю чувствуются иголки…

— Йод нужен?

Гай продолжал держать мою руку у своего лица, рассматривая палец со всех сторон.

— Это вопрос? — прошептали мои пересохшие губы.

Он понимал, что делает? Или останавливал кровь, только и всего…

— Тебе лучше знать, — посмотрел он на меня сверху вниз.

Мне не лучше — мне плохо, меня знобит. Может, тоже заболела? Мы же вместе с подругой закупались продуктами на днях — хотели до основной толпы успеть. Успели…

— Больно?

Я мотнула головой.

— Чертов Новый год! — хмыкнул Гай. — Как же я его ненавижу…

Он отпустил мою руку, но я продолжала держать окаменевший палец вытянутым. Он оказался, как назло, средним. Гай нагнулся к журнальному столику, чтобы аккуратно вынуть из коробки осколки.

— Нужны ещё шары или хватит? — обернулся он к елке, когда проходил