С холодным безразличием я смотрю на эту сцену. До апокалипсиса я бы ей посочувствовал, сейчас это дается труднее. Похоже вид выбитых мозгов и кушающих людей зомби изменил меня. Я и вправду изменился, сейчас смотря на чужое неподдельное горе я осознаю это как никогда. В душу прокрался страх и сомнения. Не становлюсь ли я подонком? Чем я лучше бандитов? Бросить человека в беде почти тоже самое что убить.

А еще я бросил Милану на остановке, хотя она вполне ясно намекала что хочет пойти со мной. Я все это время отталкивал Алису, почему я это делал? Я стал холодным и безразличным? Ни с кем не хочу сближаться? Мне никто не нужен?

Ответ нет. Милане я не могу доверять, а Алису привлекает мое положение. Для нее это расчет собственной выгоды, даже если нет эта мысль будет преследовать меня всегда.

— Я совсем одна, а ты живешь с людьми, можно я пойду с тобой? Я буду работать и сделаю что скажешь. — Ее голос прерывается, некоторые слова я с трудом могу разобрать. Плачет, ей больно и тоскливо…

Теперь я понимаю, что такое апокалипсис на самом деле. Это горе, боль от утрат, боль от потери прежней жизни. Люди потеряли все, а что потерял я? Я ничего не добился, сопливый студент, мне нечего было терять. Знаю ли я что такое утрата? Что такое терять по-настоящему? С началом этих событий моя жизнь круто изменилась, но я не испил из горькой чаши настоящих страданий. Мне не пришлось страдать так же, как страдает она.

Она все потеряла и совершенно отчаялась. А напротив нее сидит безразличный человек, человек ли я вообще? Имею ли право так называться?

— Хватит плакать. Утром пойдешь со мной.

…

Прошло время, прежде чем она успокоилась.

— Спасибо… спасибо.

— Не за что, я пока ничего для тебя не сделал.

— Ты не представляешь как это много… Спасибо… Я так устала быть одна.

И бросилась ко мне обниматься. Долго вжималась в меня всем своим исхудавшим телом, долго-долго, а я шептал ей на уши всякие глупости и гладил по голове.

Когда она начала снимать куртку я ничего не заподозрил. Мало ли человек ко сну готовится, но, когда сняла рубашку и осталась в лифчике все стало понятно.

— Не нужно, я все равно возьму тебя с собой.

Она повернулась ко мне, моська стала ну совсем грустной и жалобной.

— Брезгуешь? Я чистая, моюсь каждый день.

— Не брезгую.

— Мне одиноко.

И она поцеловала меня прямо в губы.

А дальше… дальше слова были нам не нужны.

Глава 6

— А ты умеешь появляться вовремя.

— Спасибо за комплемент.

— Только вот зачем ты явился?

— Я вижу ты мне не рад? В первый раз ты разговаривал совсем иначе.

— Те, кто желают добра ведут себя иначе.

— Я бы мог прочитать для тебя целую лекцию об относительности таких понятий, но думаю ты и так это знаешь.

— Оправдываешься?

…

Удар наугад. Кажется, дедуля оправдывает свои действия перед самим собой. Неужели я попал с первого раза?

— Максим. Времени мало, и я пришел не для этого. Если позволишь давай перейдем к делу.

Мы стоим посреди поля, солнечный день, солнышко светит ярко и даже ослепляет. Приятный прохладный ветерок обдувает, а высокая зеленая трава успокаивающе колышется.

Это сон. Очередной сон. И в этом сне я опять говорю с этим дедулей.

— Ты уже в который раз удивил меня своими поступками. Скажи, что сподвигло тебя действовать вопреки твоим убеждениям?

— Словесная ловушка, полемика. Вы можете лишь догадываться о моих убеждениях, вы меня не знаете. Я не лабораторная крыса, меня не так легко просчитать.

— Раньше ты всегда проходил мимо чужой беды, а теперь поступил совсем иначе, почему?

— Может я брошу ее утром, откуда вам знать?

— Оттуда что не бросишь.

И он прав. Не брошу. Не смогу.

Странный я. Не зря говорят: «человек — клубок противоречий».

— Я вас разочаровал?

— Напротив. Ты говоришь, что мы тебя не знаем, но забываешь, что со стороны всегда видно лучше. Ты подавал бедным, защищал невиновных если мог, заключал честные сделки даже если мог обобрать человека до нитки, и ты заботишься о своих людях.

— Да я прямо рыцарь на белом коне! Подарите мне единорога на новый год?

— Сарказм не обязателен.

— К чему это все?

— Скажи честно, ты считаешь себя злодеем?

…

…

— Я не отпущу тебя пока ты не ответишь.

— Я не знаю. Я человек. Со всеми нашими недостатками и достоинствами, противоречиями и т.д. Боль и радость, страх и счастье. Жизнь не черно-белая, я не отношу себя к конкретному цвету.

— Ты…

— А еще я нихрена не понимаю к чему эти расспросы?

— Ты все поймешь.

— Вы обещали, что наша следующая встреча будет более информативной.

— Эта не считается. К тому же говорить ты будешь не со мной.

— Старый обманщик.

— Эх, все бы обманывали так же как я, мир бы горя не знал.

— Вы с этими тварями заодно?

Миг удивления в его глазах сменился обыденной маской спокойствия.

— Не понимаю, о чем ты.

Вот ты и прокололся, старый козел.

— В любом случае, отдыхай Максим, твои подвиги только начинаются.

И он просто ушел далеко за горизонт, а я стоял в высокой траве и смотрел ему вслед.

Марине было одиноко, а было ли одиноко мне? Все это время я был окружен людьми, но кем они для меня были? Декорациями, ресурсом, солдатами, пешками, «подданными», кем угодно, но только не людьми. Все, кого я знаю и все, кто зовут меня на «вы», они лишь средство, и они это чувствуют. Я был окружен людьми как сейчас окружен травой и в то же время был не менее одинок чем Марина в этой глуши.

Жаль, что эти размышления во сне и останутся.

— А ты что здесь делаешь? — Моему удивлению нет предела.

— А что, нельзя?

— Конечно нет, это мой сон, я не желаю видеть тебя здесь.

— Ты выбрал не ту сторону.

— Единственная сторона на которой я стою — моя собственная.

Рыжая тварь, которую я убил сегодня в реке стоит сейчас передо мной в этой же самой траве. Она только