вышла фигура, брюнетка, рыжую пришил бы на месте, у меня теперь душевная травма. А еще у нее в руках ружье. Вид совсем жалкий. Грязная курточка и штаны, мяса на костях могло бы быть побольше, жизнь у нее не сахар, наверняка попытается ограбить.

— Ты кто такой!

— Уже ухожу. — Она передернула затвор и из ружья вылетел неистраченный патрон. М-да.

— А ну поднял руки вверх!

— Не хочу.

— Тогда я тебя пристрелю.

— Я не против, но целься в голову. Я устал и мне лень долго умирать. — Чистой воды блеф. Мой шлем прочный и дробь выдержит, хотя даже если так выстрел не будет приятным опытом, меня собьет с ног или может сломать шею. Выживу — вылечусь зельями.

— Я не шучу.

— Знаю, у тебя нет красного носа. У меня знаешь ли тоже.

Она подошла ближе. Молодая, чуть старше меня. красивая. Будь здесь рыцарь на белом коне он бы уже предложил ей свою помощь и защиту. Однако такие рыцари не то, что вымерли, они никогда не существовали.

Она все еще целится в меня, не знает, что ей делать, но вижу ведь, что стрелять не хочет, но и отпустить меня боится. Ждет что я решу. Ладно. подыграю ей чуть-чуть. Я поднимаю руки, медленно и осторожно.

— Кто это там в кустах?

— Скелеты.

— Такого не бывает.

— Не обзывай моих друзей. Тебе было бы приятно если бы в твое существование никто не верил?

— Ты странный. Как тебя зовут?

— Зачем тебе это знать?

— А меня Марина.

— Имя служанки. — Иногда я сам поражаюсь своей вредности, но сейчас посреди ночного леса мое настроение ниже плинтуса и на вежливости не тянет.

— Что?

— Ничего, очень рад знакомству. Я Максим.

«Марина. Уровень 4».

Четверка, значит убивала зомби. Она не безнадежна.

— Зачем ты пришел?

— Искал место для ночлега.

— Ты ничего мне не сделаешь?

Какая наивность.

— Нет.

— Хорошо, я пущу тебя переночевать, но утром ты уйдешь.

— Не сомневайся.

Она опустила ствол ружья. Вот дурочка, на ее месте любой бы выстрелил. Она фактически дает мне карт-бланш делать с ней что мне вздумается.

— Сними шлем.

— В момент, когда ты опустила ствол ружья утратила право командовать.

— Я ведь могу и поднять его снова.

— Не успеешь.

В моей руке появился ствол пистолета, и я направил его прямо ей в лоб. Палец так и чешется нажать на спуск, безнаказанность порождает насилие. И все же я не зверь.

— Отдай ружье. Я верну его утром.

Она нехотя отдала его мне, в нем было всего два патрона. Ружье и пистолет я спрятал в пространственный карман.

— Утром отдам, я пообещал. — Она лишь тупо кивнула.

— Ты снимешь шлем?

— Как я, по-твоему, буду в нем есть? — Шлем я все же снял и судя по ее успокоившемуся лицу увиденным она довольна.

— Шлем меняет твой голос, я думала ты как Дарт Вейдер.

Не знаю как это комментировать.

* * *

Она решила меня угостить, на открытом огне приготовила рыбный суп. Только вот рыбы в нем совсем мало, а воды, наоборот, много. И все же я был голоден и съел предложенную миску. Она тоже ела, теперь я смог разглядеть при свете луны какая она худая. Явно недоедает неделями, такими темпами совсем загнется к следующему месяцу. И все же поделилась со мной своим скромным ужином.

— Возьми.

На раскладной стульчик что служил нам столом легла тарелка с макаронами и омлетом. Готовил для себя еще дома, решил поделиться с ней. Она не стала задавать вопросов, набросилась на еду как волк на добычу. Выглядело это совсем бескультурно, но я не английский сэр чтобы морщить нос. Голодные люди и не так себя ведут.

— Спасибо. — Сколько робости в голосе, а где же она была, когда ты целилась мне в живот?

— Ты голодаешь, не нужно говорить, что это не так. И все же поделилась со мной своим ужином. Это моя благодарность.

— Откуда ты все это достал?

— Классы, магия, способности. Слышала о таком?

— Нет.

— Не удивительно.

— А чем ты занимаешься?

— В данный момент сижу здесь.

Ее миленькая моська такая довольная ужином вмиг скисла.

— Ты первый человек, которого я встретила за последний месяц, а говоришь со мной как с врагом.

— Значит живешь тут одна? Зомби не беспокоят?

— Здесь никто не ходит, даже они.

— Тебе следует сменить укрытие, оно дает опасную иллюзию безопасности и не защитит тебя. Ты даже вход не заперла.

— Я забыла, весь день рыбачила и устала.

— Вот как ты живешь.

— Как могу. — Теперь ее голос совсем унылый. Нужно еще немного надавить, и она будет рыдать взахлеб, а я смогу гордиться собой. Доводить несчастных и обездоленных до слез… Мне почему-то хочется заставить ее плакать. Какой же сволочью я стал. До всего этого я таким не был. И все же внутренний голос знает правду, люди не меняются, просто их суть вылазит наружу.

— А ты… куда идешь? — Теперь она стала совсем застенчивой. От моего следующего ответа будет зависеть куда повернется этот разговор и чем он закончится.

— Домой.

— У тебя есть дом? Безопасный? С едой?

…

— Ты не подумай! Я не бесполезная, я рыбачить умею и готовить и зомби я убивала.

— Последним сейчас может похвастаться почти каждый, второе вряд ли пригодится, первое говорил каждый кому мы отказали.

…

— Пожалуйста… я же умру здесь... я совсем одна.

Слезы на глазах при лунном свете. Многие на моем месте бросились бы ее обнимать и защищать, она и вправду выглядит мило, да что там, она красивая. Явно следила за внешностью и фигурой до всего этого, ходила на фитнес, делала прически. Ухоженная городская девочка, хоть сейчас в офис работать. Конечно, апокалипсис внес свои коррективы, худая и в грязной одежде, но не пахнет особо, моется каждый день. К чему все эти мысли? Раздумываю отыметь ли ее? Таким циником я стал или просто перестал стесняться этого?

Мое поведение воспринято как отказ. Она ревет, совершенно не пытаясь себя сдерживать, наверное, сейчас в ее голове крутятся мысли в духе «я никому не нужна», «я одна и скоро умру» и т.д.