тридцати до девяти тридцати вечера. А койот, как мы с вами выяснили, мог оказаться на поляне не ранее девяти тридцати пяти. Не говоря уже о том, что, судя по показаниям жука Жака, койот Йот был искренне удивлён и шокирован гибелью Зайца. Получается … — Барсук Старший выразительно замолчал.

— Получается, что койот Йот тоже невиновен. — Мышь Психолог злорадно посмотрела на Барсукота.

— Тогда кто же, — растерянно начал Барсукот, — кто же тогда …

Он запнулся и уставился на кусок бересты с психологическим портретом, нарисованным Мышью. На пушистые, длинные, трогательные мягкие уши …

— Идиот! Какой же я идиот! — От бессильной ярости Барсукот выпустил когти на лапах.

Мышь Психолог согласно кивнула, но на всякий случай отодвинулась от Барсукота подальше.

— Я ловил и обвинял невиновных, а ведь это она! Зайчиха! Ведь это Зайчиха! Очевидно, что именно у неё был мотив. За убийство кормильца ей полагается логово убийцы. Она инсценировала всё так, будто это Волк убил Зайца, чтобы его подставить и получить его логово! Она заранее договорилась с Сычами Адвокатами, чтобы они ей помогли!

— И она настолько не сомневалась в успехе, что начала ремонт в логове Волка ещё до решения суда, — добавил Барсук Старший. — Впутывать в преступление койота Йота они с сычами, возможно, не планировали, но раз уж Йот тоже попал в список подозреваемых, они решили заодно потребовать в качестве компенсации бесплатные овощи от бара «Сучок».

— Какая бессовестная, коварная, хищная самка! — воскликнул Барсукот. — Нужно немедленно её схватить и арестовать! — С этими словами он бросился вон из полицейского участка.

— Уверен, что в норе её уже нет, — спокойно сказал Барсук Старший ему вслед. — Я полагаю, она сбежала.

— Да, вы правы, — кивнула Мышь. — Побег в данном случае вполне укладывается в психологический портрет преступницы.

Она пририсовала угольком длинные ресницы к пушистому лицу, и изображение на бересте обрело окончательное сходство с Зайчихой.

* * *

Когда Барсукот, дрожащий, насквозь промокший, с обвисшими усами и с начисто смытыми с морды полосками, вернулся в участок, Барсук Старший, Мышь Психолог, жук Жак и койот Йот пили чай с печеньками и мирно беседовали.

— Зайчиха сбежала, — убитым голосом сообщил Барсукот. — Она оставила зайчат с двоюродной тётей, а сама сбежала.

— Я так и думал, — спокойно сказал Барсук Старший и сунул в рот печеньку.

— Но как вы можете спокойно сидеть и пить чай, когда преступница безнаказанно гуляет на свободе?! — возмутился Барсукот.

— Чай успокаивает, — ответил Барсук Старший. — Тебе тоже следует выпить чашечку-другую.

— Но ведь Зайчиха сбежала неизвестно куда!..

— Ну почему же неизвестно? — невозмутимо сказал Барсук. — У меня есть идея, где она может быть.

— Так побежали скорее туда! Её ведь надо схватить!

— Дождь, темень, ветер! — поморщился Барсук Старший. — Ночь на дворе. Сейчас мы никуда не побежим. Мы лучше чайку попьём.

— Тогда завтра утром, да? — спросил Барсукот. — Выдвигаемся на рассвете? И куда, кстати, выдвигаемся-то?

— В Ближний Лес, — ответил Барсук Старший. — Но завтра мы тоже туда не пойдём. Пойдём послезавтра.

— Почему?

— Завтра я занят, — сказал Барсук. — Ко мне Крот придёт тёплый пол делать.

— Тёплый пол?! — оторопел Барсукот. — Какой ещё … тёплый … пол?

— Очень тёплый. — Барсук Старший мечтательно улыбнулся. — На нём так сладко будет в спячку впадать …

«Ты выжил из ума, — с горечью подумал Барсукот. — Барсук Старший, ты впал в старческий маразм, тебе пора на покой. По лесу рыщет убийца, а ты думаешь про какой-то там тёплый пол». Барсукот уже открыл рот, чтобы сказать это вслух, но посмотрел в доброе, мирное, родное лицо Барсука Старшего и не решился.

— Так тебе чаю налить? — спросил Барсук Старший и засунул в открытый рот Барсукота хрустящую печеньку.

Глава 13, в которой сычи злорадствуют

Покрытые тончайшей ледяной корочкой инея палые листья, трава и ветки хрустели у них под лапами, слегка обжигая и приятно щекоча подушечки пальцев, отвыкших за тёплые месяцы от прикосновений мороза. Они бежали по лесу небыстрой трусцой — иначе Барсук Старший не поспевал за Барсукотом, — слегка пофыркивая, принюхиваясь и щурясь от яркого света. День выдался холодным и солнечным — как первое напоминание о скорой зиме и как последнее воспоминание о недавнем лете. Над их головами, над голыми деревьями, в слепящей небесной синеве парили, раздражённо поухивая, Сычи Адвокаты.

— Следят за нами, — констатировал Барсукот. — Заметил, Старший? Летят за нами от самого отделения Полиции Дальнего Леса. Уже Ближний Лес начался, а они всё вертятся прямо над головой, как стервятники.

— А кто им запретит? — пыхтя, ответил Барсук Старший. — Они же вроде как местные, домой к себе прилетели.

— А всё-таки с чего ты решил, что Зайчиха прячется здесь, в Ближнем Лесу?

— Есть всякие соображения, — загадочно отозвался Барсук и поправил сползший набекрень походный рюкзак.

— Что это у тебя там булькает в рюкзаке? — спросил Барсукот.

— Да так, водичка.

— Так какие у тебя соображения насчёт Зайчихи?

— Всякие.

— Со мной, значит, поделиться не хочешь? — разозлился Барсукот. — Ну и пожалуйста. Всё равно мы уже столько времени потеряли, пока ты себе тёплый пол делал, что она уже наверняка и отсюда ушла.

— Как знать, — рассеянно отозвался Барсук, к чему-то принюхиваясь, — как знать …

— Как пахнет, а?! — восторженно потянул носом Барсукот. — Как будто бы мышиными хвостиками, ты не находишь?

— Гнилыми пнями … — отозвался Барсук. — И червячками …

— Но больше мышиными хвостиками.

— Мышей есть нельзя, — напомнил Барсук.

— Да, но если в Ближнем Лесу, а не в Дальнем, то, может быть, всё-таки можно? Здесь же другие законы, а?

— Офицеру полиции мышей есть нельзя нигде, — сурово отозвался Барсук.

— А если я только хвостики съем, а остальное оставлю?

— А если я тебе за это только усы оторву, а остальное оставлю?

— О, вот они, вот они, смотри! — закричал Барсукот. — Мышиные хвостики! Просто хвостики, без мышей!

— И правда. — Барсук Старший уставился на связку мышиных хвостов, висящих на сучковатом пне. — Без мышей …

Подозрительно, странно …

— У нас тут, в Ближнем Лесу, так принято! — закричали с неба Сычи Адвокаты. — Развешиваем угощение для дорогих гостей! Мы очень гостеприимны, не то что некоторые!

— Ну что ж. — Барсукот напружинился, чтобы запрыгнуть на пень за мышиными хвостами. — Спасибо за гостеприимство!

— Постой! — закричал Барсук Старший. — Похоже, это ловушка!

Но было уже слишком поздно. Барсукот запрыгнул на пень, земля содрогнулась, раздался гулкий утробный звук, как будто рыкнул, завидев жертву, гигантский бешеный зверь, и в ту же секунду и пень, и сидевший на нём Барсукот, и стоявший рядом Барсук провалились в глубокую яму. Раздался ещё один звук