с началом централизации государственной власти и укрепления монархии, нарождение пехоты, превратившейся в основу вооруженной силы, ведущей бой первоначально холодным оружием, в густых сомкнутых массах. “Введение огнестрельного оружия повлияло преобразующе не только на самое ведение войны, но и на политические отношения господствовавших и угнетенных классов. Чтобы добыть огнестрельное оружие, нужны были промышленность и деньги, а тем и другим владели горожане. Огнестрельное оружие было, поэтому, с самого начала оружием городов и монархии, опиравшейся на города в своей борьбе против феодального дворянства. Недоступные доселе каменные стены рыцарских замков не устояли перед пушками горожан; пули бюргерских ружей пробивали рыцарские панцыри. Вместе с закованной в броню дворянской кавалерией рухнуло и господство дворянства, и с развитием буржуазии пехота и артиллерия все более и более становились главными факторами военных успехов; под давлением потребностей артиллерии военное ремесло вынуждено присоединить к себе новую чисто промышленную отрасль — инженерное дело. Усовершенствование огнестрельного оружия шло очень медленно. Пушки долгое время были неповоротливы, а ружья, несмотря на многие частичные изобретения, — грубыми. Прошло более 300 лет пока явилось ружье, годное для вооружения всей пехоты. Только в начале XVIII века кремневое ружье окончательно вытеснило пику из вооружения пехоты” (Энгельс).

Социальная природа этих пехотных масс может быть весьма различной. В новой истории Западной Европы, в эпоху нарождения капитализма, первыми представителями военного искусства являются кондотьеры, т. е. частные антрепренеры, вожди банд профессиональных воинов, которые вели войну с подряда. Кондотьеров интересовала сама война, которая позволяла им кормиться, а потому они старались ее по возможности затягивать, избегая решительных боевых столкновений. Особенно типичными наемниками XVI века являлись немецкие ландскнехты. Тактическая сплоченность, при отсутствии какого-либо коллективного обучения, могла достигаться только подбором подходящих людей, деклассированных, не имеющих никаких национальных, социальных или религиозных интересов, готовых найти свою семью и родину в любой банде собравшихся на добычу молодцов. Ландскнехты могли образовывать только немногочисленные армии, дорого стоившие нанимавшему их государю и еще дороже обходившиеся населению театра военных действий. Полная оторванность от целей, из-за которых ведется война, грубость, жестокость, распущенность и жадность, недисциплинированность, сильный корпоративный дух, частые бунты характерны для ландскнехтов. Авторитетом среди ландскнехтов могли пользоваться только исключительные люди, вышедшие по преимуществу из их же среды и являвшиеся в то же время антрепренерами-организаторами данной части. В тактике военное искусство ландскнехтов характеризуется решительными атаками в густых колоннах; в стратегии — невозможностью достигать с этими малыми и самовольными армиями крупных целей. Ландскнехты вербовались только на время войны; существование их представляло серьезную социальную опасность, особенно в случае демобилизации или отсутствия в государственной казне денег для уплаты им жалованья. Такая вооруженная сила далеко не отвечала потребностям складывавшегося в XVII веке абсолютизма. Экономическая сила государства значительно выросла. Государственные налоги — впервые установленные во Франции в XV веке для содержания т.н. “ордонансовых рот” (постоянных частей конницы, которые должны были ликвидировать бушевавшие банды наемников, демобилизованных после Столетней войны с Англией) — в XVII веке поступали уже правильно и охватывали значительную часть народного дохода (кроме привилегированных сословий); это позволило перейти к системе постоянных армий. В 1668 г., заключив Ахенский мир, Франция не распустила собранную на войну армию, а сохранила ее почти в полном составе; это знаменует последний этап перехода к постоянным армиям, который тянулся в течение целого столетия.

Постоянные армии XVIII века получили резко отличный от наемных XVI века характер; они пополнялись в Западной Европе вербовкой, зачастую насильственной, как собственных подданных, так и иностранцев, а в России — рекрутскими наборами, преимущественно крестьян, что давало русской армии огромное превосходство над западноевропейскими. Установление рекрутских наборов в Западной Европе могло иметь место только частично вследствие сопротивления помещиков, которые теряли рабочие руки вследствие угрозы эмиграции населения, особенно опасной для изрезанных границами мелких немецких государств и редко населенной Пруссии. В России рекрутские наборы были установлены Петром I после того, как навербованная им армия разбежалась под Нарвой в 1700 г. В эпоху постоянных армий командный состав является представителем господствующего дворянского класса; палочная дисциплина и муштровка на утомительных строевых учениях связаны с презрением к моральным качествам призываемых; солдаты, вместо самоснабжения, получают все довольствие от государства; вводится форменная одежда за счет казны; строятся казармы; отпускается паек; оружие заготовляется государством; во всем устанавливается погоня за однообразием. Солдат стал совершенно бесправным, армия получила чисто правительственный характер. В тактическом искусстве господствовал тонкий линейный боевой порядок; бой велся частым ружейным огнем, с удаления в 100-200 шагов от противника; все боевые движения бездушные армии XVIII века выполняли механически. Боевой порядок пехоты отличался большой хрупкостью; вербованные солдаты дрались из-под палки и представляли силу только до того момента, пока порядок не был нарушен. Отсюда складывались чрезвычайно выгодные условия для конницы, строившейся на флангах армии и выжидавшей для атаки момента, когда механика пехотных построений придет в беспорядок; если к этому моменту удавалось отогнать неприятельскую кавалерию, то можно было беспрепятственно атаковать с фланга и рубить беззащитные линии пехотинцев; этот период упадка моральных достоинств пехоты, как и всегда в истории, являлся золотым веком конницы. Русская пехота была однородна в национальном отношении, обладала спайкой, свойственной условиям жизни и труда русского крепостного крестьянства того времени, и в руках заботившихся о ней вождей, как Суворов, оказывалась несравненно более стойкой, чем прусская, составленная на две трети из иностранцев-дезертиров. Армии XVIII века, небольшие по размерам, хрупкие, склонные к массовому дезертирству, были не способны преследовать крупные цели войны; в целях борьбы с дезертирством приходилось располагать войска только биваком в поле и довольствовать исключительно подвозом с тыла; зимние кампании были почти исключены; колесный обоз позволял правильно снабжать армии лишь при условии, что они не удалятся далее 5 переходов от довольствующего их магазина в пограничной крепости. Отсюда возникла так называемая пятипереходная система; военные действия преимущественно сводились к борьбе за пограничные провинции. Войны XVIII века, малого размаха, получили название “кабинетных”, подчеркивающее отчуждение широких народных масс от участия в войне и от ее целей. Это был период, когда капиталистический способ производства, нуждаясь в расширении, создавал новейший абсолютизм; кабинеты осуществляли расширительные стремления капитала (Фр. Меринг).

Новейшая история военного искусства, связанная с развитием капитализма, может быть разделена на три периода: Великая Французская революция и Наполеон; Мольтке; период империализма. Первые два периода (1789—1871) охватывают эпоху национальных войн в Европе освободительного и прогрессивного характера. Завоевание буржуазией государственной власти и устранение ряда феодальных пережитков позволили революционной Франции выявить невиданную в новой истории государственную мощь. Буржуазное государство