как Петр Великий под Полтавой, так и русская армия под Цорндорфом и Кунерсдорфом, еще жмутся в один укрепленный лагерь, напоминающий старый русский вагенбург. Но при столкновении с турками, слабыми строевой выучкой, уже Миних в 1739 г. под Ставучанами раздробил общее каре (квадрат) русской армии на 3 отдельных каре; пехота имела дополнительное вооружение в виде рогаток, которые быстро составлялись и образовывали вокруг каждого каре сплошное искусственное препятствие, из-за которого наша пехота отбивала стремительный натиск турецкой конницы; в кампании 1770 г. Румянцев уже строит каре по дивизиям, от 3 до 11 тысяч пехотинцев, и эти небольшие каре под Ларгой и Кагулом в достаточной степени засвидетельствовали свою стойкость; Потемкин сделал следующий шаг — совершенно изгнал рогатку из вооружения пехоты; возросшие моральные силы русского пехотинца позволили уже отбивать атаку конницы без опоры из искусственных сооружений; правильность линии, взятой Потемкиным, демонстрировал Суворов, перешедший к маленьким, подвижным батальонным каре, поддерживающим друг друга огнем и весьма пригодным для стремительного наступления.

Особое внимание Потемкин уделял вопросу развития легкой конницы, приспособленной к стратегической работе на огромных наших пространствах. До Потемкина усилия наших копировщиков Запада были направлены на то, чтобы возможно большую часть кавалерии взгромоздить на тяжелых и дорогих немецких лошадей, более способных “для держания строя, алинированья и вообще делаемых эволюций”. Русские — украинские, донские, низовые — лошади, на которых все же фактически сидела большая часть наших кирасир, имели “всю способность” к этого рода службе “весьма умеренную”, но зато были как нельзя более пригодны “для принужденных (т.е. форсированных — А. С.) маршей, погони и шармицелев” (т.е. схваток — А. С.). Потемкин отменил кирасы, облегчил снаряжение кавалериста вдвое (вес седла — с 65 фунт. до 35, палаша — с 9,5 ф. до 4,5, шляпы — с 3,75 ф. до 0,75 ф., карабина — с 8,75 до 6,75 ф., лядунки — с 3,5 ф. до 2,5), удешевив его на 13 рублей. Конница наша осталась лишь на одну четверть линейной (и то без кирас), а на одну вторую становится легкоконной и драгунской; последнюю четверть представляли казаки.

Потемкин является настоящим творцом русской казачьей конницы: до Потемкина русская поселенная конница — гусары — формировалась по австрийскому образцу и в значительном числе даже непосредственно австрийскими славянами с австрийско-турецкой границы — “сербами”. Потемкин обратил на наши казачьи области самое существенное внимание и повысил вдвое как добротность, так и количество выставляемых ими формирований. Современники, привыкшие к подражанию другим европейским армиям, находили эту страсть Потемкина к развитию казачества “странной”, какой-то необъяснимой прихотью. Но эта страсть вполне укладывалась в гармонизацию Потемкиным подготовки русского государства к войне. В своем плане войны с Пруссией 1785 г., чрезвычайно близком к стратегическим идеям Ллойда, Потемкин требовал от главнокомандования особой предусмотрительности, “убегая, как можно, давать баталию, ибо с ним (Фридрихом Великим — А. С.) они весьма кровопролитны”, и умения пользоваться легкой конницей, — “паче же употребляя казаков, которыми, изноровя время, срывать конвой, а паче, если удастся отрезать пекарей хлебных, то сим новым ударом в один день армию разрушить можно”. “Главное, уметь пользоваться легкой конницей... такие можно делать извороты, что транспорты его будут безнадежны, или принудят его прикрывать их большими силами, а через то отнимется скорость его движения, что прежде всего было его силой”. Это уже не подражание магазинной системе Фридриха Великого, а глубокое понимание ее слабостей и подготовка русской армии к широкой деятельности на театре войны для использования слабой стороны противника.

Благодаря урокам, извлеченным Потемкиным из Пугачевского крестьянского восстания, русская армия к концу XVIII века являлась первой в Европе; несмотря на всю ту порчу, которую в нее внесли Павел I и впоследствии Аракчеевщина, русская армия, благодаря полученной прививке, явилась единственной, располагавшей моральной силой и способной дать какой-нибудь отпор сокрушительному натиску армий, вышедших из французской революции. Успехи наших казаков и действия на сообщениях Наполеона в 1812 году были планомерно подготовлены Потемкиным. Школа демократического воспитания армии, намеченная гениальным организатором Потемкиным, получила реальное осуществление и твердый облик в руках великого тактика, Суворова, каждым своим жестом стремившегося подчеркнуть демократическую линию и полное родство полководца со своими чудо-богатырями [...]

 Литература

 По истории военного искусства России характер капитальной научной работы имеют труды Д.Ф. Масловского, крупного военного ученого: Записки по истории военного искусства в России. 3 тома. 1891— 1894 гг., а также его исследования: Строевая и полевая служба русских войск императора Петра Великого и императрицы Елизаветы (1883 г.); Русская армия в Семилетнюю войну (1886 г.). Материалы к истории военного искусства в России, выпуски 1-й, 2-й, 3-й (1888-1890 гг.); Русско-Австрийский союз 1759 года (1887 г.); Реляция генерал-поручика Фролова-Багреева 1759 г. (1888 г.). Масловский опирался исключительно на личные исследования архивов; наша история обязана ему многими открытиями. В то же время необходимо иметь в виду, что острие мысли Д.Ф. Масловского всегда было направлено против немцев и основная германофобская тенденция пронизывает его работу. Масловскому принадлежит также много ценных статей в “Энциклопедии” Леера.

Серьезный источник для изучения военного искусства в России представляют “Сборники военно-исторических материалов”. (Изд. Уч. Ком. Гл. Штаба); начало издания было положено в 1892 г. Масловским; со смертью Масловского (1894 г.) над изданием продолжал работать А.З. Мышлаевский; оно включает много данных по Северной войне, а также по Суворовским операциям. А.З. Мышлаевский, преемник Масловского по кафедре, дал: “Война в Финляндии 1712—14 гг.” (1896 г.) и “Северная война 1708 г.” (1901 г.), а также несколько небольших, но очень интересных работ, например: “Офицерский вопрос в России в XVII веке”.

Труды сороковых годов Беляева “о русском войске”, “о сторожевой, станичной и полевой службе“ представляют и теперь еще крупный интерес. Работы Михайловского-Данилевского, Богдановича и Дубровина решительно устарели, но содержат много ценных данных. Интересен труд Брикса. Geschichte der alten Russischen Heereseinrichtungen von den fruhesten Zeiten bis den vom Peter dem Grossen gemachten Veranderungen. 1867 года. Брикнер. Потемкин. 1891 г.

Отметим еще: Столетие военного министерства. IV. Главный Штаб, ч. 1, кн. 1-я, отд. 1. А.К. Ильенко. Комплектование вооруженных сил в России до 1802 года (1902 г.). Военно-статистическое обозрение России. Изд. военного министерства. 1871 г. (4 тома), где содержатся интересные историко-статистические данные; П.О. Бобровский. Военное право в России при Петре Великом. Коллективный труд, под редакцией Н.А. Петрова. Русская вооруженная сила (1 изд. 1891 г., II