Мы бросились к ней! Живая! Живая! Теперь всё будет хорошо!

– Антониночка Ивановночка!! Миленькая! Живая! – обнимала её Оля. – Ура!

– Ура! – кричал я. – Нашлась!!

– Здравствуйте! – смущённо сказал Семён. – Давайте выбираться отсюда.

Антонина Николаевна взглянула на солнце:

– Через полчаса, хорошо? Я не могу оставить детей одних.

– Каких детей?

Она показала на неприметный вход в пещеру. Оттуда выглядывали трое настороженных темнокожих малышей. Один из них подбежал к АИ и обнял её за ногу.

– Ну-ну, не бойся! – Она погладила его спутанные космы.

– Но откуда вы их знаете? Когда вы успели с ними познакомиться? Вы же пробыли здесь минуту или две! – воскликнул Семён. – Я просто ни-че-го не понимаю!

– А ты ведь внук Семёна Яковлевича, так, молодой человек? – спокойно спросила Антонина Ивановна. – Я так и думала. У меня было много-много времени подумать… И это даже хорошо!.. Настоящий санаторий!

Мы, онемев, крутили головами. Смотрели то на Семёна (оторопевшего), то на детей (носатых, глазастых, любопытных), то на Антонину Ивановну (у неё на шее болтался маленький череп).

– Я с твоим дедом училась на одном факультете. Потом он увлёкся физикой, а я осталась математиком, – начала АИ задумчиво. – Ты – вылитый Семён в юности! Я это уже потом поняла, когда оказалась тут. Вот это всё – твоих рук дело, да?

– Моих, – покаянно сказал Семён. – Я тоже Семён.

– Понятненько, – бодро сказала АИ. – С чем экспериментировал? Со временем?

– С пространством-временем. Но сколько вы здесь пробыли?

– Неделю. В первую ночь меня чуть не съели медведи… – рассказывала Антонина Ивановна.

– Неужели я ошибся в расчётах? – бормотал Семён, слушая АИ вполуха. – Но где?

– А наутро меня подобрали родители вот этих ребятишек, – продолжала она. – Добрые люди. Неандертальцы, наверное.

– Это денисовцы!

– А, ясно. У них уже есть речь, я даже кое-что выучила. – И АИ произнесла что-то типа «хрыгхмх».

Малыш, который держал её за ногу, разжал грязный кулак и показал нам три камушка.

– Умница, – сказала Антонина Ивановна и начала пересчитывать камни на его ладошке: – Один. Два. Три. Да? Вот молодец! Его зовут… – И она опять сказала «грыхм» или «жмыхм». – Такой способный мальчик!

Маленький Грыхм заулыбался. Откуда-то послышались человеческие голоса, и мы увидели людей. Да, это были люди, но они не были похожи ни на нас, ни на неандертальцев. Невысокие, широколицые, глазастые и темнокожие. С необычно крупными чертами лица.

Двое мужчин, две женщины и подросток тащили на палке козла с громадными витыми рогами. Увидев нас, они остановились. Схватились за ножи.

– Всё в порядке, всё в порядке, – заговорила АИ. – Я уезжаю, друзья. Мне пора.

Она обняла малыша Грыхма и надела ему на шею свой череп. Сняла шкуру с плеч. Стянула расшитые бусинами меховые тапки.

– Рбахм (или что-то такое)! – сказала она печально.

Денисовцы встревожились. Бросили на землю своего козла. Одна из женщин приблизилась к АИ и погладила её по лицу. Вытащила нож. Отхватила у козла ухо и протянула нашей учительнице. АИ положила ухо в карман пиджака.

Другая женщина отрезала у козла второе ухо. Протянула Оле. Семёну достался хвост. Подросток начал отпиливать копыто. Видимо, оно предназначалось мне.

– Мама, – скажу я, попав домой, – я тебе всё объясню… Я тут был в палеолите, и вот тебе маленький сувенир. Магнитиков на холодильник не было, поэтому я привёз тебе козлиное копыто. Оно свежее!..

Я представил мамино выражение лица и почему-то зевнул. От нервов, что ли.

И в этот момент нас окутала тьма. Наверное, это не просто тьма (думал я сонно), наверное, это материя пространства-времени, и мне только предстоит разобраться, почему она такая тёмная.

Я слышал, как Оля и Семён пересказывали АИ историю её поисков. АИ ахала, всплёскивала руками, ужасалась, смеялась, удивлялась…

А я вдруг очень устал. Какая безумная неделя! Как хорошо, что это скоро закончится. Конечно, нас пристыдят, накажут, отругают, чего-нибудь лишат – а потом я лягу спать и просплю часов двадцать. А лучше тридцать.

Глаза слипались. Я видел, как Антонина Ивановна что-то сказала Семёну, он посмотрел на неё с изумлением. Хлопнул себя по лбу. Оля рассмеялась.

Семён взял меня за руку и начал возиться с моим коннектором. Мы падали, падали, падали – и в кои-то веки приземлились на что-то мягкое. Это было последнее, что я запомнил перед тем, как провалиться в сон.

Глава тридцатая, в которой Антонина Ивановна предвкушает пенсию, полную опасностей

– Выходим, выходим! – Мама Максимова взяла меня за плечо. – Здорово ты разоспался! – засмеялась она.

Потирая голову, я пошёл по автобусному проходу. Что вообще происходит? Наш класс орал и толкался перед входом в музей антропологии. Откуда они тут взялись? Родители пытались построить всех по парам.

Антонина Ивановна – с чистым, безо всяких узоров лицом – пересчитывала всех по головам. Минуточку! Так мне всё это просто приснилось? Я вдыхал сырой зимний воздух, чувствуя себя абсолютно разбитым. Не было ни путешествий в палеолит, ни Семёна, ни… ни Оли?.. Где она, кстати?

– Миша, найди себе пару и вставай вместе со всеми! – сказала Антонина Ивановна.

– Кто без пары?! – закричала мама Максимова.

– Я, – раздался голос Журавской. Она подошла ко мне и встала рядом. – Привет, Мика.

Я тебе не Мика! Я ведь так обычно говорил? А потом перестал. Или нет?

– Привет, – сказал я.

Я попытался заглянуть ей за спину, чтобы увидеть единорога на клапане рюкзака. Есть он там или нет?

– Ты чего? – спросила Оля.

– Заходим в музей! На экскурсии, – начала АИ громогласно, – ведём себя как воспитанные люди!.. Слушаем экскурсовода! Задаём вопросы! Вежливо! Это всем понятно? Вова Красновидов, ты меня услышал?

– А чё сразу Красновидов? – откликнулся Красновидов, проводя ладонью по грязной ограде.

– Пошли, Мика. – Оля легонько тронула меня за руку. – Я могу называть тебя Миша, если хочешь…

– Да нет, Мика тоже нормально, – ответил я.

Она легко улыбнулась. И потом ещё раз улыбнулась, и вот тут я понял, что ничего мне не приснилось! Всё было на самом деле!!!

– Но как?.. – начал я, а Оля приложила палец к губам: потом.

К нам вышел Семён. Уверенный и спокойный. Началась экскурсия. Мы ходили по знакомым залам. Смотрели на предков. Красновидов то и дело вытирал испачканные руки об штаны и потом придирчиво оценивал результат.

Мы остановились у витрины с палеолитическими орудиями. Семён, как и в прошлый раз, достал каменный топор. Дал его Антонине Ивановне. Я почувствовал, что это уже чересчур. Пошёл в туалет. Увидел коридорчик, ведущий к чулану Семёна. Подошёл к двери, ради прикола подёргал: заперта.

Я сел на пол, прислонившись к стене. Через пару минут рядом уселась Оля.

– Привет, – сказал я. – Неужели всё было на самом деле?

– Ага.

– Но как мы опять оказались на экскурсии?

– Это придумала АИ, представляешь?!

– Серьёзно?

– Ну! Она сказала: чем объясняться с полицией, с вашими родителями и с моим мужем, лучше вернуться туда, где ещё ничего не случилось.

– Во даёт, – сказал я. – Мозг!

– Только, ты знаешь, она собирается обратно.

– В каком смысле – обратно?

– В прямом. Хочет обратно на Алтай. И неандертальцев хочет увидеть. Загорелась, короче. – Оля засмеялась. – АИ сказала, что теперь пенсия её не пугает.

Я схватился за голову:

– Ну дела! А Семён?

– Семён – как обычно. Сказал – нет, категорически. Ни за что. Вы сошли с ума. И так далее.

– Понятно.

К нам подошла мама Максимова и с укором сказала:

– Оля, Миша! Вы пропустили всё самое интересное – рассказ о параллельных человечествах!

Мы встали и поплелись обратно. Семён, непривычно радостный, заканчивал экскурсию:

– …И вот примерно 30 тысяч лет тому назад мы остались единственным человеческим видом на планете. – Он сделал паузу, как будто вспомнил что-то важное. Вздохнул: – Не знаю, как вам, а мне ужасно жаль, что другие виды людей исчезли с лица земли.

– А вот было бы круто увидеть их своими глазами! – влез Красновидов.

– Встретить бы настоящего неандертальца!

– Или хоббита!

– Или денисовца!

– Увы! – развёл руками Семён. – Встреча с ними возможна только в музее антропологии.

И он подмигнул нам с Олей.