следа. Только отмечено, что произошло случайное отравление, кто давал показания и все, самого документа нет, лишь запись в архиве.

— А кого опрашивали?

— Двух старших из четырех детей. Младших дочерей, им было, по-моему, 14 и 12 лет, не опрашивали. Еще повар в клинике, садовник — подозревали ядовитые растения.

— Погоди, в какой клинике?

— Психиатрической, но она давно уже закрыта.

— В Кастильончелло?

— Да. Врач вел частную практику и работал в клинике консультантом. Он не был психиатром, консультировал как терапевт в случае мелких недомоганий пациентов. Это отмечено в документе. Повар тоже из клиники. Женщина по имени Элена Гросси. Возможно, повара и садовника поначалу подозревали, но точно сказать не могу. Они оба подрабатывали в семье Бонетти.

— А ты не можешь узнать, эти люди живы?

— Садовник уже тогда был пожилым, женщине-повару около тридцати, соответственно сейчас, если она жива, под девяносто. Так что… Но почему тебя так интересует случившееся с этой семьей?

— Интуиция, которую ты всегда хвалил. Я сразу почувствовала, что это связано. Подростки 15–17 лет влезли в дом, где погибла семья, вернее, родители четырех детей. Теперь умирает уже двое из той старой компании. И в довершение всего- связь с бывшей клиникой и с картиной. Наверняка есть связь, совпадений такого рода не бывает!

— Какой картиной?

— Не важно, Лука знает, но пока неважно.

— Ты сказала- погибло уже двое и обещала рассказать о втором случае.

— Джузеппе Кавальканти умер от передоза таблеток от сердца. Дочь сказала, что он был в нормальном настроении и, несмотря на карточные долги, у него не было оснований для самоубийства.

— Дорогая, карточные долги очень веское основание!

— Погоди. Незадолго до смерти, точно мы уже не установим, он получил посылку, в которой лежал столовый нож, выбранное им оружие в заброшенном доме семьи Бонетти, а перед смертью Вито Пальме прислали игрушечный пистолет, тоже выбранное им оружие. А еще он сказал дочери, что его расспрашивали о старых временах.

— Алессандра, узнать, когда пришла посылка, мы можем, но никто не будет этим заниматься. Сама посуди, что это даст? Какая разница, за день до смерти или за неделю до смерти? А расспрашивать могли о чем угодно, старые времена- понятие растяжимое. Думаю, за семьдесят с лишним лет в жизни Джузеппе Кавальканти произошло много событий, о которых кто-то мог расспрашивать.

— Но совпадение предметов!

— А если он просто выбросил ненужный нож, положив в коробку, в которой прислали что-то другое? Может такое быть?

— Ну, может, но… дочь сказала, что Джузеппе был аккуратистом, а в квартире беспорядок.

— Забыл, куда положил таблетки, и в панике искал их, когда случился сердечный приступ.

— Массимо! Нам просто нужна твоя помощь!

— Так я и помог. Сделал то, что ты просила, но там тупик. Я помогу, чем смогу, ты же знаешь. А сейчас мне пора, дела. Бесполезно в десятый раз заверять тебя, что мы найдем убийцу Вито, нашего коллеги?

Зазвонил Сашин телефон и Массимо, воспользовавшись моментом, убежал, помахав ей рукой.

Звонила Симона. Без предисловий она ошарашила Сашу сообщением, что с ней связался знакомый из Флоренции, эксперт в компании, занимавшейся исследованиями произведений искусства.

— Что он сказал?

— Что есть некоторые опасения.

— Ты же сама говорила, что картины мастеров такого уровня не подделывают.

— Не торопись. Просто опасения. Посмотрим, что покажет полный анализ.

Пока появился один вопрос. Синий цвет.

— В смысле?

— По пигментному анализу все соответствует XV веку, и яичный желток в темпере, но в ультрамарине есть что-то, чего там быть не должно. Подробнее он не объяснил. Кстати, Лапо сказал, вы собираетесь в Кастильончелло?

— Да, сегодня после обеда. Я как раз хотела тебя спросить…

— Не волнуйся, — прервала Симона. — Мы знакомы много лет. Он порядочный и ответственный человек, можешь быть абсолютно спокойна. Мы дружили с детства. Считай, что ты общаешься со мной, это то же самое. Я про уровень доверия. — И повесила трубку.

Телефон зазвонил снова. Массимо сообщил, что дочь Джузеппе Кавальканте написала заявление в полицию об убийстве отца и указала, что оно связано с убийством его друга детства Вито Пальмы.

— Не успел я вернуться в квестуру, как позвонили из Генуи. Они проведут эксгумацию тела. И если ничего не обнаружат, а дочь накрутила ты — я тебе не завидую.

***

Обедать было уже некогда, так Саша и отправилась на побережье, ограничившись бокалом спритца.

Лапо с Фионой заехали за девушкой в Эмполи, хотя дорога чуть длиннее, но пока Саша доберется до Кастельмонте, пройдет больше времени. Девушка заодно попросила проехать мимо бывшей клиники, Фиона горячо ее поддержала, она умирала от любопытства.

Внушительное здание нового кондоминимума впечатлило всех. Фиона ахала и всплескивала руками, Лапо, прищурившись и оглядывая особняк, качал головой, Саша не поняла. одобрительно, или осуждающе.

— А давайте посмотрим, что внутри. — Лапо вышел из машины, подошел к домофону на воротах, нажал кнопку.

Неизвестно, что он сказал, но ворота распахнулись машину пропустили внутрь.

Встречать их на мраморные ступени вышел сам Томмазо Карризи. Слегка изменился в лице при виде Саши, но Лапо как раз на нее и сослался, порекомендовала, мол, вот и решили заехать, посмотреть, не приобрести ли апартаменты у моря.

— Вы выкупили этот особняк для реконструкции?

— Не совсем. Видите ли, когда-то здесь была клиника для лечения… неврозов обеспеченных людей. Вам наверняка будут рассказывать про психиатрическую лечебницу, на самом деле все было гораздо пристойнее, никаких душевнобольных, можете не волноваться. Клиника принадлежала в долях членам ее попечительского совета. Также в долях здание перешло их детям.

— Понял, вы выкупили у наследников.

— Дело в том, что… мы и есть те самые дети. Члены совета директоров компании- наследники владельцев здания.

— А вы не слышали об истории виллы доктора Бонетти? Он же консультировал в клинике, — поинтересовалась Саша.

Синьор Карризи переменился в лице. Такого вопроса он явно не ожидал.

— Почему вас интересует вилла?

— Воспоминания детства моей экономки, — Лапо заулыбался еще лучезарнее, чем обычно.

— Нет, я ничего не слышал о вилле и о докторе… как вы там сказали? Барлотти?

Дальнейшая экскурсия прошла формально. Лапо кивал, Фиона восхищалась, Саша молчала.

Карризи первым подошел к ней, когда они прощались на тех же каменных ступенях.

— Вы что-то слышали от своей подруги об исследовании нашей картины?

— Пока нет.

— Вы уверены, что она не в доле с экспертами? Зачем так перестраховываться?

Саша не успела ответить, вмешался Лапо.

— Несколько лет назад картина одного голландского художника была продана американскому миллионеру за 8 миллионов долларов. Вскоре выяснилось, что это подделка. Сотбис подал в суд иск к продавцу картины о возмещении