Шрифт:
Закладка:
– Не знаю… вдруг это будет тайна? Но давай, спрашивай.
– Ты выйдешь замуж?
– Да.
– Почему?
– Ради папы, порадовать его. Я у него поздний ребенок, ему уже 80 лет. Моя жизнь все равно завтра закончится… так что мне безразлично, что со мной будет дальше.
Прижал, целовал в ушки, в шею… Ничего не сказал.
А что я могу сказать, что?? Что у меня жена и двое детей, которых я люблю? Что у меня там жизнь суперзвезды? что я весь на виду, что…
– Скажи, что ты меня любишь, и этого довольно…
– Люблю… что ты вообще со мной сотворила за эти два дня, а? признавайся, ты волшебница? ты фея Маб??.. ты подлила мне в саке приворотного зелья?!.. или ты просто маленькая итальянская девочка… моя любимая девочка…
Наступил вечер. Они снова барахтались в простынях, засыпали ненадолго, просыпались от поцелуев и ласк. Они любили друг друга то нежно, медленно и тихо, то бурно, страстно и изобретательно.
И весь мир, вся вселенная и весь космос в ту ночь были на их стороне.
* * *
Он проснулся от того, что выспался, наконец.
Ее уже не было в постели. По его наблюдениям, женщины всегда меньше спят после бурной ночи. Они принимают ванну, готовят завтрак, красятся и все такое…
Он встал, замотался по привычке в простыню и пошел в туалет, потом в ванную.
– Фиби, ты не знаешь, где мой халат?.. Фиби, ты где?.. Фиби…
Фиби!!!
Что-то обрушилось внутри, сжало душу мохнатыми лапами.
Что со мной, в чем дело-то??
Помчался по дому, сшибая на пути какие-то столики и светильники. Кругом поминутно включался свет, возникали на стенах проекции его лица и тела, как в каком-то фильме Хичкока. Заглянул в гардеробную, спустился в цоколь, обежал все декорации, вернулся обратно.
Паника. Это просто паника. Она гуляет. Она пошла купаться.
Он уже знал, что это не так. Внутри было темно и страшно. Взгляд упал на стул, где валялся его халат.
Что это? путеводитель? брошюра?
Андре Моруа. «Отель “Танатос”», – прочитал он. В книжку была вложена закладка с японским хокку:
Путник усталый знает
Как отражает звезду темный ручей
Просто смотри в зеркало
Он понял, какое зеркало.
Свет в кинозале, как всегда, включился автоматически. Вместе с ним включились все три экрана. На них были фотографии Фиби. Она не улыбалась, но, как всегда, просто смотрела.
На четвертой, зеркальной стене черной тушью было написано:
Любимый мой! Мне удалось прожить свою короткую жизнь, любя одного тебя. За это благодарю Бога. Благодарю тебя за то, что посетил мой «Отель Танатос». Поверь, по-другому я не могу. Я сказала правду – моя жизнь заканчивается сегодня. В этом мире или в ином, моя любовь всегда будет с тобой. Если хочешь – забудь, чтоб не было больно. Но если сможешь, помни. Пока хоть в одном из нас живут наши с тобой воспоминания, мы оба живы.
Люблю тебя больше жизни
Фиби
* * *
Год спустя
Концерт подходил к концу. Миланский стадион Сан-Сиро взрывался восторгами. Он, как обычно, двигался по проходам зала на своеобразном «подиуме» на колесиках, который легко толкали двое парней из персонала. Счастливые, восторженные, обожающие лица женщин. Спасибо, я тоже вас всех люблю.
И вдруг…
Фиби… показалось?.. нет, она… это она! Фиби!.. Не улыбается, не кричит, не машет руками… просто смотрит, как всегда.
Подиум уже проезжает мимо… скоро она скроется из виду… что делать, соображай быстрей, пока идет соло гитариста… так, запомнить номер сектора – 12 F… Это точно она!
Фиби, ты жива!.. этого не может быть… Фиби, пожалуйста, не уходи, будь там, я сейчас…
А что я, собственно, сейчас??
Дальше была реклама – сборка из его фильмов. Быстро пробежал под сценой к гримеркам. У него было минуты четыре, не больше.
Найти кого-то…
– Женечка, бумагу и ручку, – крикнул он на бегу девушке-стилисту, – быстрее!
Написал на клочке: Отель Милан № 508. Даш.
Найти кого-то, кому доверяю… охранник вот этот, слава Богу, знаю всех своих по имени…
– Девушка, вся в белом, не кричит, не прыгает… передай… Сектор 12 F! Спасибо, дорогой!
Фиби! Ты здесь, ты рядом… Так, надо собраться, мне сейчас петь…
Только тут он сообразил, КАКУЮ песню должен петь:
Ты рядом со мной.
Позади остался этот год, в который он то ли жил, то ли существовал. Мучил себя, представлял ее живой, даже слетал в Италию, в тот дом – там и следов не осталось, другие люди, все другое… Ольга все чувствовала, не настаивала, не расспрашивала, вела себя с ним очень бережно. А он все искал глазами Фиби – в каждой встречной девушке, в каждом новом зале, в любой толпе, это стало наваждением… и вот, наконец, он увидел ее, свой несбыточный мираж!
Я буду петь для нее. Она поймет. Должна понять! Фиби, ты же придешь, правда?..
Вот уже звучит рояль. Он появляется в луче прожектора. Зал взревел и затих.
Андрей запел. Теперь он точно знал, о чем и о ком эта песня.
Концерт шел своим чередом. Он еще что-то пел, танцевал, улыбался, даже шутил, снова пел, бегал по залу – в общем, отработал все до последней ноты.
И только после заключительного поклона хотел было пойти поискать охранника, но тот нашел его сам.
– Андрей, простите, я так искал… я честно искал… ее там не было… я весь сектор в бинокль просмотрел, ни одной девушки в белом… мне очень жаль…
* * *
Уже в машине, по дороге в отель, он набрал «дом»:
– Ну, как вы там?.. извини, устал.
– Ждем тебя! Отдыхай, о нас не беспокойся. Все будет хорошо, милый!..
2040 год
Александр Лорэтти занимался кэндо, скорее, как искусством, а не как спортом. Он не ставил себе цели достичь высот в традиционной самурайской технике владения мечом кэндзюцу. Ему просто нравилось закалять свою волю, да и тело заодно, нравилось облачаться в куртку кэндоги и штаны хакама с семью складками, нравилось, что бамбуковый меч в его руке не дрожит, как у некоторых начинающих – в общем, ему нравилось тут все.
