Шрифт:
Закладка:
– Я не могу здесь оставаться.
– Почему?
– Я не могу находиться с тобой наедине в одной комнате. Вчера это было еще допустимо. Я была как бы больна, а ты был как бы моим врачом. Но теперь я хорошо себя чувствую, и все запреты снова в силе.
– Даже если это требуется для твоей защиты?
– Я не знаю. Это странно. Когда я была ребенком, мы с мамой ездили в супермаркет «Шуферсаль» в Рамат-Гане. Это был наш маленький праздник. Раз в месяц. Я смотрела на всех этих девушек в шортах, но никогда им не завидовала. Я всегда знала, что живу правильно. Как написано в святых книгах. А сейчас я все это нарушаю.
– Не волнуйся. Сегодня я перевезу тебя к своей сестре.
– Но папа сказал, чтобы я оставалась здесь.
– Ну и что?
– Ни один человек в ешиве не осмелится нарушить приказ моего отца.
– Кроме того мерзавца, который тебя изнасиловал.
На этот раз я попал точно в цель. Она замолчала. На минуту между нами повисла густая тяжелая тишина.
– Ты уверена, что ничего не помнишь о той ночи?
– Ты уже спрашивал.
– Спрашивал. И не услышал правды. Во всяком случае, всей правды.
– С чего ты взял?
– Это ведь я тебя там нашел, верно? С явными признаками изнасилования. Но я не обнаружил ни одного подтверждения тому, что тебя приволокли туда против твоей воли. Ни ссадин на щиколотках, ни синяков на локтях. Ничего. И тем не менее ты сказала, что не помнишь, как оказалась в районе биржи.
Она подумала минуту и с усилием выговорила:
– У меня там была встреча.
– С кем?
– Я не могу сказать.
– С потенциальным насильником?
– Этого не может быть!
– Ты уверена?
– Да.
Я не стал спорить. Посадил ее в машину и повез к своей сестре. По дороге мы заехали на площадь Государства купить ей одежду. Она выбрала две длинные юбки и несколько мужских рубашек с длинным рукавом. Я отложил все это в сторону и вручил ей легкое черное платье с длинными рукавами, две пары джинсов и три тонких свитера, которые должны были великолепно смотреться на ее стройной фигуре. Продавщица одобрительно улыбнулась мне и исчезла с Рели за ширмой, чтобы помочь ей с примеркой, но тут же вышла с недоуменным выражением на лице:
– Она не хочет это надевать.
– Пойдите спросите ее, может, она хочет, чтобы я ей помог?
Спустя несколько минут они вышли из примерочной. Стыдно признаться, но мой небольшой психологический трюк меня развеселил.
Цифры на ценниках заставили меня охнуть, но я аккуратно сложил все чеки и ухмыльнулся, представив себе, как буду передавать их рабби. Рели похорошела, но выглядела какой-то нездешней, будто явилась прямиком из старого французского фильма. Еще больше меня обеспокоил ее взгляд. Доверие, которое возникло между нами, пока мы были у меня, на улице исчезло, и я снова стал для нее чужим – одним из множества других. Частью того мира, не доверять которому ее учили с детства. Она подождала, пока я расплачусь, ответила слабой улыбкой продавщице, проводившей ее приветливым: «С обновками вас!» – а на выходе из бутика вдруг бросилась бежать. Неуверенным детским нетренированным бегом. Мне удалось догнать ее на ступеньках, ведущих к улице Липски.
– Подожди минутку! – прохрипел я.
Она не произнесла ни слова и только молча вырывалась из моих рук и молотила кулаками мне по плечам. Я дал ей пару минут, но потом мне надоело. Я частный детектив, а не нянька. Я схватил ее сзади за волосы и приблизил ее лицо к своему.
– Слушай меня, идиотка, – прошипел я. – Пока ты валялась без сознания, кто-то у тебя под носом ограбил две мастерские по огранке алмазов. Этот кто-то ищет тебя и совсем не потому, что хочет узнать, как ты себя чувствуешь. Полиция тоже тебя разыскивает и тоже не из-за беспокойства о твоем благополучии, а потому, что считает тебя важной свидетельницей. В ешиве твоего папочки найдется несколько добрых евреев, которые будут счастливы посмаковать подробности твоего несчастья. Я еще не знаю, как все это связано между собой. Но знаю, что связь есть, и ты в этом замешана.
– Но это не значит, что я должна одеваться как шлюха.
Теперь она рыдала зло, не останавливаясь.
– Нет. Но это значит, что сейчас ты должна пожить в незнакомом тебе мире. И играть по его правилам. Я собираюсь отвезти тебя к сестре. В своем обычном наряде ты светилась бы там примерно так, как я, если бы в своем прикиде явился на заседание Совета знатоков Торы. Ты подвергла бы мою сестру опасности. У тебя на хвосте сидит полстраны! Куда ты собралась бежать?
Не то чтобы намеренно, но последнюю фразу я проорал. Ее взгляд замер, а потом в нем потихоньку забрезжило понимание.
– Но ведь ты… Ты же видел, что произошло. Ты можешь все им рассказать.
– Я всего лишь полицейский, которого выкинули со службы и который стал третьесортным частным детективом. Никого не интересует, что я говорю.
– Так что же мне делать?
– Ты будешь делать то, что я тебе скажу.
– Почему?
– Потому что у тебя нет выбора.
Она поплелась за мной к машине, и остаток пути мы провели в молчании. Моя сестра живет в Рамат-Авиве, в прекрасной квартире, которая досталась ей благодаря удачному разводу. Я загонял машину на стоянку, когда Рели вдруг прыснула.
– Чему ты смеешься?
– Я представила себе, как ты заходишь на заседание Совета знатоков Торы.
В лифте она продолжала хихикать, пока я не рыкнул на нее – за секунду до того, как смех перешел бы в истерику. Моя сестра Рони (по паспорту она Ронит, но лет с двенадцати последняя буква ее имени испарилась) открыла нам дверь с широкой улыбкой. Ей было не впервой принимать у себя моих клиентов, и Рели явно не относилась к числу самых страшных. Я поцеловал сестру в нос.
– Проблемы, Джош?
– Сплошные проблемы.
– Ты не собираешься нас познакомить?
– Черт возьми. Прошу прощения. Рели, это моя сестра Рони. Рони, это Рели.
– Привет, Рели. Как тебе мой громила?
– Я вас не понимаю.
Сестра искоса глянула на меня, но у меня не было сил пускаться в объяснения. Я пошел к холодильнику и извлек из него банку холодного пива. За пивом вместо всегдашнего обезжиренного творога обнаружились французский камамбер, венгерская салями и прозрачная вакуумная
